[Флудилка] Болтаем обо всём!)

Открой меня

Странное «лекарство»

В агонии боли
Моя мама лет до 30 страдала от жутких головных болей. Это началось еще в подростковом возрасте, и причину не мог определить ни один врач. В остальном мама была на редкость здоровым ребенком. Её родители никак не могли привыкнуть к тому, что периодами ей необходимы были покой. Наглухо закрытые шторы и постельный режим. Бабушка мне говорила, что за все мамино раннее детство не взяла ни одного больничного. Только в переходном возрасте начались эти муки. Дедушка, кстати, даже первое время не верил дочке: мол, все она симулирует! В школу не хочет идти! Ну, Бог ему судья…
Хотя, наверное, нет ни одного ребенка, который бы не мечтал пару, а лучше тройку деньков поболеть дома и не ходить в школу. Мама, по ее признанию, в младших классах тоже грешила этим, зато едва ей исполнилось 15, как она очень о своих мечтах пожалела. Уж лучше бы в школу ходить, чем кататься по дивану, воя как раненый зверь. Ее стали преследовать жуткие головные боли, унять которые сначала помогали обычные таблетки вроде спаз-гана. Впрочем, через несколько лет обычных анальгетиков уже было не достаточно, она перешла на более сильные препараты.
Бабуля завела в аптеке дружбу со старухой фармацевтом, чтобы покупать дефицитные импортные лекарства. В итоге дело дошло до того, что никакие таблетки уже не помогали справиться с болью. Врачи ничего определенного не говорили. Хотя девушку укладывали пару раз на полное обследование в хорошие клиники. Как правило, все сводилось к рекомендациям больше гулять и принимать витамины. Ну и покой…
Мама уже выросла, вышла замуж. О покое ей приходилось только мечтать. Какой уж тут покой, если в доме двое малышей и муж пашет на работе, как проклятый! В конце концов ее жуткие мигрени стали регулярным бедствием. Она решила, что нужно просто терпеть. Во время приступов мама лежала пластом на диване. Была бледнее наволочки на подушке, а папа гонял нас от нее и шепотом уговаривал не шуметь. Средства от мигрени, кстати, маме тоже не помогали. От них ей становилось только хуже. К жутким головным болям и тошноте прибавлялись боль в груди и общая слабость. Моё главное воспоминание из детства — мамино искаженное болью лицо и легкие стоны. Она старалась сдерживаться, чтобы не пугать нас, детей.
Надежда…
Как-то случилось маме поехать к родне в Самару. Оставив нас, десятилетних, на попечение отца, она, махнув рукой на прощание, уехала в отпуск. Там, в бывшем Куйбышеве, ее ждало к себе на прием очередное медицинское светило. Мамины родственники, узнав о беде, попросили своего приятеля-невролога принять ее вне очереди, так сказать по-свойски. А вообще записываться необходимо было аж за три месяца! Как рассказывала мама, от этой по ездки она уже ничего не ждала — от чаялась.
Нашла мама в поезде свое купе и, поздоровавшись с сидевшей в уголке старушкой, разместилась на второй нижней полке. Перрон качнулся, колеса заскрежетали, мама с ужасом поняла, что скоро приступ: началась легкая пульсация в голове. Стараясь не выдать своего состояния, мама постелила и легла лицом к стене. Ехать предстояло ночь, боль усиливалась. Мама уже выпила пару таблеток, однако результат, как всегда, нулевой. Сжимая зубы, чтобы не раз будить старушку, мать промучилась до рассвета, а едва взошло солнце, встала, чтобы налить чаю…
Странное «лекарство»…
Вернувшись от проводника, обнаружила, что старушка собралась и выглядывает в окно в ожидании станции.
— Вы приехали? Ну, счастливо вам! Уж простите, если спать вам не дала…
— И тебе легкой дороги, милая,-ласково проскрипела старушка. — Головой мучаешься, голубушка?
— А?.. Да, — только и смогла выдохнуть из себя мама, схватившись за виски и едва не выронив чашку с чаем. Приступ боли был каким-то особенно сильным.
— На-ка вот, возьми! — старушка протягивала маме маленький кулечек. — Я уж заметила, как тебе плохо. Хорошо, что у меня оказалось лекарство… Как Бог меня в бок толкнул. Прямо перед выходом из дома для тебя приготовила.
Мама с опаской смотрела на грязноватый сверток. Взять не решалась, но и не хотела обидеть бабку.
— Да не боись! — засмеялась бабулька. — Это обычное яйцо в платке! Закопаешь под деревом, едва выйдешь из поезда на своей станции. Да смотри до конца поездки яйцо не разворачивай и держи всегда в руке! Не клади никуда… Счастливо, дочка.
И старушка выскользнула из купе, осторожно закрыв за собой дверь. До самой Самары мама крепко держала в руке кулек, отданный ей странной бабушкой. Боль как-то сама собой утихла — примерно через полчаса после бабкиного ухо да. Еще час она напоминала о себе редкими всполохами то в одном, то в другом виске. А на вокзал в Самаре мама шагнула радостная и свободная — от боли.Мама огляделась по сторонам и обнаружила за зданием вокзала небольшой скверик.
Несмотря на моросящий дождь, она почти бегом кинулась туда, волоча за собой бешено скачущий по разбитой дороге чемодан на колесиках. Все еще сжимая в руке платок с яйцом, она нашла в сквере небольшую, но толстую ветку и разрыла небольшую ямку. Положив в нее подарок старухи, мама быстро прикопала его землей и даже притоптала сверху ногой. Пока она все это проделывала, боль ушла вовсе и больше не напоминала о себе. А ведь она пролежала в купе почти 10 часов практически без сознания.
Жить заново!
Медицинское светило, на прием к которому мама приехала, пожало плечами: «Ну, матушка, не знаю! Вы здоровы и совершенно не нуждаетесь в моей помощи. Не отнимайте мое время. Это у вас нервное…» Домой мама ехала будто заново рожденная. Привыкшая за 15 лет жизни к практически постоянной боли, она поверить не могла, что все позади. Боялась порой лишних шумов, движений и чашки чая в неурочный час. Надо было учиться жить заново, дыша полной грудью.
С тех пор минуло 12 лет. Я свидетель — никогда больше мама не каталась от боли по дивану. Ну, может, иногда от переменчивой погоды ей и становилось чуть хуже, но это ж с каждым бывает! Мама часто вспоминает при нас ту старушку. И жалеет о том, что не взяла ее адреса — съездить бы надо, поблагодарить! Думаю, правда, такие бабушки и сами знают все чувства, что испытывают к ним случайные знакомые, которым они помогли.

Открой меня

Открой меня

Мрачное воскресенье

После гибели невесты меня преследовали мысли о смерти и самоубийстве...
Я вырос в детском доме. Свою мать видел лишь дважды в жизни: в момент рождения и через много лет, когда все-таки отыскал ее. Мамашка вместе с сестрицей вели разгульную жизнь и пили, не трезвея! Окончил техникум, институт, устроился на приличную работу, даже сумел заработать на однокомнатную квартиру. А потом встретил Марьяну. Мы были с ней счастливы, уже давно говорили о свадьбе, наконец назначили дату, позвали гостей, обо всем договорились. Но за день до свадьбы моя любимая и ее родители разбились на машине. В аварии никто не выжил… Мрачное воскресенье перечеркнуло всю мою жизнь, она превратилась в ад. Похоронил любимую и ушел в запой, долгий и мучительный.
Мысли о самоубийстве все чаше посещали затуманенную голову. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не встретил институтского приятеля Егора. Он пригласил в гости в дом отдыха, хозяином которого был с некоторых пор.
— А что это за строение за деревьями? — спросил друга.
— Когда я обустраивал территорию, заявился какой-то мужик, предложил приобрести и его участок вместе с домом. Деньги просил небольшие, я и согласился. На первом этаже сделал ремонт, но до мансарды на втором еще не добрался. Много лет в доме никто не жил. Там все каким-то хламом завалено.
— Я могу там остановиться? Хотелось бы побыть вдали от людей.
В тот же вечер принял приличную дозу коньяка. Ненадолго отключился на диване, как вдруг услышал какую-то странную мелодию, доносившуюся со второго этажа. Она была тихой и пугающе завораживающей. Я сошел с ума?! Вышел на веранду, включил свет в мансарде и по скрипучей лестнице поднялся наверх. Осмотрелся. На пыльном столике стоял патефон: я в них не разбираюсь. Рядом лежало несколько старых пластинок. Подошел к столику с пластинками, взял верхнюю и прочитал: «Петр Лещенко. Мрачное воскресенье». Поставил ее на проигрыватель, покрутил ручку, и полилась жуткая, но завораживающая мелодия.
Скрипичное соло сменил мужской голос: «Мрачный воскресный день, убранный розами. Плакал, молился глазами я томными. Сердцем взволнованным ждал тебя в комнатке. Жить одному без тебя невозможно мне…» Это была грустная баллада о смерти, о возможном счастье в мире ином, удивительно мелодичная и задевающая за живое. Казалось, вся скорбь мира, а не только печаль одного человека, сконцентрировалась в ней. До рассвета уснуть не смог наливал рюмку за рюмкой, мрачнея все больше и больше, а мысли о самоубийстве снова стучали назойливым молоточком в голове.
Утром решил узнать подробности об этой песне. Пришел в главный корпус, залез в Интернет. В одной из статей было написано, что автор «Песни самоубийц» (так ее окрестили журналисты) — гений. Он поймал ту самую нотку Абсолютной Мелодии, которая подвигала склонных к суициду людей совершить свой последний шаг…
Прочитанное потрясло до глубины души. Вышел на улицу, дрожащими руками прикурил сигарету и увидел, что на лавочке сидел какой-то дедок. Решил расспросить о хозяине домика.
— Напрасно ты там остановился. Не покинула Анна свой дом, дух ее много лет там витает. Ведь многие слышали, как со второго этажа доносилась та чертова мелодия, которая и свела ее в могилу. Муж молодой женщины уехал на заработки и пропал. А она все слушала какую-то жуткую песню, сошла с ума и перерезала себе вены…
К вечеру я напился окончательна А ночью мне привиделась та самая Анна, она сидела около граммофона, плакала, снова и снова запуская пластинку. Потом посмотрела в упор на меня, и я не услышал, а скорее почувствовал ее слова:
— Не слушай эту песню. Она ведет в бездну.. У тебя есть человечек, ради которого стоит жить…
И видение исчезло. Но песня не выходила у меня из головы… А утром обнаружил, что пластинка разбита!
Через день раздался звонок из социальной службы. Оказалось, что мать и сестра отравились паленой водкой.
— Печально только я их не знал совсем. Я сын — топко во документам.
— У вашей сестры Инги есть дочка Катя. Ей пять лет. Вы сейчас её единственный родственник. Я отключился и вспомнил слова призрака: «У тебя есть человек, ради которого стоит жить…» Отогнав от себе ужасные мысли о самоубийстве, на следующий день я уже мчался в родной город. Ведь я — дядя бедной девочки, мне её растить и воспитывать. Не могу допустить, чтобы родная кровиночка росла в детском доме. А ту песню я больше никогда не слушал и никому не советую.

Открой меня

История о соседстве с ведьмой

Я и Вика — мамашки в декрете, и в свободное время мы бегаем в парке — лишние кг надо же сбрасывать. Так вот, в одном доме, но в разных подъездах с Викой живет бабуля-ведьма, звать ее Нина. На вид лет 70, бабушка очень тучная, взгляд пронизывающий и колючий. Подружек на лавочках у бабули нет, так как никто с ней связываться не хочет, ибо боязно всем. Но бабулька развлекается по-своему: то что- то вслед пробубнит, и этот человек ногу либо вывихнет, либо сломает; или земли какой насыпет у кого-нибудь под дверью, и вскоре что-то случается нехорошее.
Вот и Вика часто видит бабу Нину, украдкою — «Здравствуйте» и бежать скорее. Но помимо пакостей бабка славится очень-очень редко добрыми делами. Её соседи рассказывали, что она не последнему человеку нашего города помогла вылечить племянницу от эпилепсии, однако все думают, что на кого-нибудь болезнь перекинула, но не в этом соль. А история далее со слов моей Вики.
Собираюсь в магазин, так как к вечеру приедет сестра с семьей. Выхожу из подъезда, а там Нина в клумбе копошится. Ну, думаю, сейчас незаметно прошмыгну мимо, ан нет, заметила и говорит мне:
— Не хорохорься, не приедут они, им сегодня не до вас будет, — и обратно в клумбу.
Ну я опешила, сказала в ответ:
— Здрасте, — и пошла в магазин.
А бабуся хыкнула в ответ и что-то еще сказала, но я уже не услышала, так как быстро пошуршала за продуктами. Короче, накупила всего к столу, принялась готовить. И тут звонит сестра, говорит, что ее сынышка 3-х лет покрылся пятнами, поднялась температура, и, соответственно, в гости они не приедут. Потом выяснилось, что это была ветрянка.
У меня челюсть отпала от удивления. Дальше — больше.
Бегаю по парку одна, а в парке дорожка по кругу, в начале парка перекресток. Бегаю, народу — никого, смотрю вперед: листва зеленая, птички поют и тут — правильно! — прям перед носом появилась бабка Нина, в руках держит ветки и смотрит. Как же мне стало жутко, ведь никого не было, и появиться ей неоткуда, впереди все просматривается. Я опешила и говорю ей:
— Ох, баб Нин, так можно и душу Богу отдать.
А она со злостью:
— Все б вы только Богу и отдавали…
Я как дерану оттуда, а она стоять осталась. Я то, что за 10 минут пробегала, секунд за 40 пробежала. К подъезду прибежала как кенийский бегун и даже не знаю, какое матное, извиняюсь, слово вставить — НА ЛАВКЕ У ПОДЪЕЗДА БАБКА НИНА сидит, себе че-то бормочет под нос и ветки свои перебирает.
Ребята, это трэш, дар речи пропал. А Нина лишь ехидно улыбнулась.
А потом был случай с дядькой из крайнего подъезда, который поставил свою новенькую Тойоту на тротуар. Бабка на него долго возникала и ругала, а в какой-то момент быстро замолчала и ехидно лыбу давить стала. В итоге авто этого дяди сгорело дотла на работе на стоянке (стоянка, кстати, охраняется).
Но последней каплей стало то, что мою подругу Кристину напугало до слез.
Нинка ей встретилась и говорит:
— Дочка, дай мне спичек, бабушка я старенькая, купить не могу, а я тебе правду скажу.
Кристина купила ей спичек, а Нина ей в ответ:
— Кобелю своему я…ца оторви и в Волгоград по почте отправь!
Кристина обомлела, ведь ее муж дальнобойщик и часто мотается в Волгоград. И подозрения у неё были всегда, а тут такое!
В общем, эта бабушка страху наводит на весь наш дом и окрестности. Как вот вести себя с ней? Здороваешься – плохо, а не здороваешься — так вообще Боже, упаси!
Надеемся, что ее дочка заберет, но она к ней вообще не приезжает, вот так и живем бок о бок.

Как я переспал со школьной учительницей

Эта весьма конфузная история случилась, когда мне было около сорока лет. В тот год я успешно развелся со своей второй женой.
Был месяц август. Экс-жена уехала на месяц заграницу налаживать личную жизнь, дочка поехала к бабушке с дедушкой, а я остался с 12 летним сыном и перешел в полу-отпускной режим (я программист фрилансер), что бы хорошенько потусить с сынишкой.
Отступление: У когда я рос, у моих родителей было садистское правило: в августе они заставляли меня заниматься по основным предметам предстоящего класса, с целью, как они объясняли: “подготовиться к школе”. Я тогда думал, что когда вырасту никогда не буду так поступать со своими детьми, но оказалось, что мне не удалось порвать этот порочный круг и я продолжил мучительную традицию.
Я нанял для сына двух учительниц: математики и русского языка. Они занимались с ним каждая по полтора часа, пока я работал, а потом оставшееся время я проводил с сыном.
Математичка была веселая и открытая женщина моего возраста с приятной внешностью. Учительница русского языка, напротив была пожилой пенсионеркой, тучной наружности, и командирскими манерами бывшего завуча. Перед ней я опять чувствовал себя школьником и всегда боялся, что она вызовет моих родителей в школу:). Называл я обоих по имени и отчеству и на Вы. Занятно, что обоих звали Оксанами. Оксана Юрьевна добрый математик и Оксана Владимировна суровый бывший завуч, хотя по моему бывших завучей не бывает. Один раз завуч, завуч на всю жизнь.
Занятия вошли в рутину и ничего не предвещало беды.
Те родители, которые жили с ребенком без супруга, знают, как ограничены становятся их возможности не только устроить личную жизнь, а даже просто и примитивно заняться оздоровительным сексом. Другими словами я оголодал практически до сексуального бешенства. И как следствие я положил глаз на математичку — Оксану Юрьевну.
Странно конечно, что выражение “положить глаз” означает симпатию, а “положить йух”, напротив полное безразличие, потому что в моем случае я скорее положил другое место на Оксану Юрьевну, которая, как оказалось, тоже жила одна с дочерью подростком.
Наша с Оксаной Юрьевной взаимная симпатия плавно переросла в ужин в ресторане и несколькими часами позднее расцвела в нежный и интеллигентный секс в гостинице. Почему секс был интеллигентным? Потому что я продолжал называть ее на Вы и по имени и отчеству даже в постели, и надо признаться и меня и ее это несравненно заводило. Вот такой фетиш — я как будто осуществил свои подростковые сексуальные фантазии. И может она тоже.
Я вернулся домой в состоянии приятной неги и внутреннего облегчения. Сексуально бешенство отступило. Сына я нашел спящим в на диване в гостиной с пультом от игровой приставки в руках. Похоже он тоже “оторвался” в мое отсутсвие. Я отправил его в детскую и сам тоже пошел спать. Засыпая, я отправил Оксане Юрьевне романтическую СМСку: “Засыпаю в мечтах о Вашей сладкой письке”
Проснулся я от настойчивого дверного звонка и со страхом осознал, что первый урок сегодня это урок русского языка, который мы с сыном безответственно проспали. Растолкав с постели сына я побежал открывать дверь. Надо заметить, что Оксана Владимировна (завуч и адепт грамматики) имела привычку раз в несколько дней вызывать меня на серьезный разговор, скрытый смысл, которого всегда сводился к тому, какой я безответственный отец и какой лентяй мой сын.
Так было и в этот раз.
“Сергей”, с порога сказала она, “мне надо с Вами серьезно поговорить”. Я кстати заметил, что Оксана Владимировна на этот раз была раскрашена в макияж и одета в что-то похожее на вечернее платье, что было совершенно нехарактерно для нее.
Мы прошли на кухню, я плотно закрыл дверь и между нами состоялся следующий разговор:
“Сергей, я понимаю, как тяжело жить одному с ребенком, как трудно пережить развод и мужское одиночество, но Ваш вчерашний поступок ввел меня в шок!”
“Откуда она могла узнать?” — лихорадочно подумал я. Надо признаться, что психологически я чувствовал себя, как нашкодивший школьник, который перешел запретные границы. Адекватное ли это было чувство или нет не важно. Я решил отреагировать бронебойным школьным методом защиты: полная “незознанка”
“Я не знаю, о чем Вы говорите, Оксана Владимировна”, твердо парировал я.
“Ах оставьте! Если имели глупость и дерзость так поступить, то имейте мужество признаться в этом!”
Я оставался твердым как скала и непоколебимым, как сфинкс. Я ответил ей в ее же витиеватой манере учителя русского языка:
“Решительно отказываюсь понимать предмет нашего разговора!”
“Да? А как изволите объяснить это?”. На этих словах, она протянула мне свой мобильник, на экране которого я с ужасом прочел свою вчерашнюю СМСку: “Засыпаю в мечтах о Вашей сладкой письке”.
У меня во рту пересохло, ладони покрылись влагой и я почувствовал как загорелось лицо. “Что ей ответить? — лихорадочно думал я, “Скажу, что по ошибке послал — могу подставить Оксану Юрьевну”. Что делать? Что?!”. И опять же я решил действовать по школьной системе второго уровня защиты: “молчанка”. Я просто замолчал и не отвечал ничего. Я думал, пытаясь понять, что же пришло в голову 65 летней Оксане-завучу, когда она прочитала: “Засыпаю в мечтах о Вашей сладкой письке”.
С одной стороны мне хотелось истерически расхохотаться, с другой стороны, я боялся, что она доложит в детское “гестапо”, что я неадекватный маньяк и мне нельзя доверять детей.
Ситуация разрешилась неожиданным образом:
Поправив прическу взмахом ладони со старческими пигментациоными пятнами и кокетливо улыбаясь она пониженным голосом произнесла:
“Если честно, я сначала разозлилась на Вашу дерзость, но потом, должна признаться, я поняла, что было приятно получить от Вас такое неожиданное признание, как женщине.”
Второй раз за одно утро земля ушла у меня из под ног. Змеей проскользнула извращенная мысль: “А было бы прикольно трахнуть заодно и завуча” , но я отогнал эту мысль ссаными тряпками рассудка. С другой стороны, сказать женщине, что не хочешь ее это как гномика из сказки обидеть. Неожиданно пришло вдохновение:
“Оксана Владимировна, простите меня пожалуйста за вольность! После развода, я сам не свой. Мне всегда нравились женщины старше меня, может из за этого мы и развелись. Простите, что проявил слабость. Я не должен был так делать. Я обещаю, что больше никогда не позволю себе такого по отношению к Вам!”
“Не надо извинятся, Сергей. Я одинока, как женщина и Вы как мужчина. Мы все люди, я Вас прекрасно понимаю и ничто человеческое мне не чуждо, если понимаете о чем я” На этих словах она опять кокетливо улыбнулась, а я подумал: “Бля, какой лютый пиздец!”
Она сделала паузу. Я молчал. Она вздохнула томно и продолжила:
“Мне кажется,Вы сейчас находитесь в состоянии пост травматического стресса связанного с разводом. Вы не совсем адекватны. Вам надо отдохнуть. Давайте впредь будем считать, что этого разговора не было.” И она протянула мне руку. Я с облегчением протянул свою.
В течении следующих двух недель я продолжал встречаться с Оксаной Юрьевной, кстати мы перешли на ты и что-то безвозвратно ушло из наших отношений. Дома же обе Оксаны строили мне глазки, как бы намекая, что у нас есть общий стыдный секрет и надо признаться, что они начали готовить завтраки и вытирать пыль. Особенно смешно было, когда они пересекались.
Потом началась школа, работа и новая жизнь.

Джошуа нокаутировал Поветкина на "Уэмбли"

www.vesti.ru/doc.html?id=3063456

Открой меня

--

Открой меня

Открой меня

Ведьма моей мечты

По линии отца я из семьи староверов. Так как молодость родителей выпала на советское время, естественно, их не принуждали к соблюдению канонов и правил, но крестить крестили. Все шестеро детей женились, на ком захотели, слова против никто не сказал. А уж нас, внуков, и вовсе ни родители, ни бабушка с дедушкой к религиозным постулатам не принуждали, но тоже крестили согласно семейной традиции.
Дед, папин отец, прошел войну, помню его молчаливым и хмурым стариком с длинной белой бородой. Он не ладил со старшей дочерью и покрикивал на бабушку. Дед вернулся контуженным, без правой руки и научился держать ложку и писать левой рукой. Про войну, да и вообще про свою жизнь он никогда и ничего не рассказывал, даже если спросишь. Лишь однажды, когда мне было лет 10, дед вдруг проявил ко мне интерес, усадил меня на лежанку, открыл старую книгу в потертом кожаном переплете на непонятном языке и стал учить, как правильно складывать пальцы, когда крестишься. Это я уже умел, папа еще раньше научил, так что дед тут же потерял охоту со мной общаться.
Вскоре мы и вовсе перестали поддерживать связь — родители решили ехать в город. Наш деревенский дом был добротным, построенным своими руками, кирпичик к кирпичику, но жизнь неумолима. Бабушка пережила деда почти на десять лет, а через год после ее смерти, когда никто из родных не захотел переехать в деревню и жить в доме постоянно, приглядывая за ним, общим семейным советом было решено продать недвижимость и поделить деньги поровну на всех.
Продажа выпала на лето, я приехал привести дом в порядок, вещи перебрать. С удовольствием взялся за это. В деревне летом ведь благодать, учитывая бабушкин малинник и дедов вишневый сад, речка опять же рядом — никаких заграниц не надо. На тот момент мне было 25 лет, и я уже планировал жениться на своей первой любви, будущее виделось простым и безоблачным. Лиза моя осталась в городе, сморщив носик на мое предложение провести отпуск в деревне, и сослалась на приготовления к свадьбе. Мне же как раз меньше всего хотелось вникать в тонкости выбора тортов, цветов и прочей мишуры, и я смылся в свое детство. Говорят, нельзя туда вернуться. Мне кажется, можно на чуть чуть, ненадолго, если не присматриваться к тому, что сами мы уже не дети, что у многих сверстников семьи и свои дети, а еще куча огородно-деревенских забот.
В общем, я встретился со своим старым приятелем Шуриком, и мы попытались вспомнить детство. Вспомнить получилось только на словах. Зато за годы взросления Шурик успел стать знатоком грибных и ягодных сборов, так что потянул меня в лес за грибами. До грибов дела мне было мало, а вот орешник привлек — за уши не оттащишь. Шурик насобирал корзинку груздей, а я — орехов, и мы потащились в обратный путь. Лес в нашей деревне не то чтобы густой, но нетронутый, настоящий. Да и заблудиться с Шуриком я не боялся, он уверенно выбирал нужную тропинку и травил местные байки. Постепенно мы вышли к реке: по одну сторону — песчаный берег и пляж, а по другую — каменистый склон.
Искупавшись, пошли к склону. «Там старый орешник. О нем мало кто знает», — напомнил Шурик. Поднялись чуть выше и у кромки леса услышали женский смех. Мне стало интересно, но Шурик почему-то начал меня отговаривать, ссылаясь на множество дел, требующих его внимания. Я удивился его поведению: «Ну и топай, а я посмотрю, кто там так звонко смеется». Но друг не ушел и полез вслед за мной.
Две девушки пытались развести костер между уложенными в круг камнями. Рядом с ними лежали грибы в корзине и пучки травы. Девушки явно были городскими. Я тут же предложил помощь, правда, не свою, а Шурика, потому что вряд ли бы у меня получилось разжечь костер лучше, чем у девчонок. Шурик помог, и вскоре на небольшом костре мы разложили ветки с нанизанными на них грибами.
— А соли у вас случайно нет?» — спросил я, не надеясь на положительный ответ.
Но соль нашлась, а еще перец и масса других приблуд.
Я не ошибся, девушки оказались городскими. Одна, с длинной косой и курносым носом, назвалась Леной и сообщила, что она биолог, так что грибы, собранные ею, можно есть смело. Вторая, наоборот, коротко стриженная, Лиля, не очень охотно призналась, что учится на учителя географии. «Так что не заблудитесь с нами!» — резюмировала Лена и звонко засмеялась.
— А к кому вы приехали? — задал я привычный в деревне вопрос к молодым людям.
Девушки переглянулись, будто вспоминая:
— Третий дом сверху, с красными воротами, знаете?
Я почесал затылок:
— Дом-то знаю, как и ворота, но чей это дом, не помню.
Шурик, окрыленный новым знакомством, вдруг резко сник и пояснил:
— Это дом бабы Нюры Сапеловой.
Имя мне ни о чем не говорило, так что я не придал никакого значения. Но разговор надо же было поддерживать, и я спросил:
— А вы ее внучки, да?
Девушки вместе засмеялись:
— Нет, мы сестры.
Я растерялся:
— Чьи? Бабы Нюры?
Тут уж и Шурик хохотнул, а я подумал: похоже, подрастерял я свою находчивость где-то.
— Нет, — развеяла мои сомнения Лиля. — Мы двоюродные сестры Кати Сапеловой. Баба Нюра давно уже умерла, а в доме живет Катя, ее племянница.
Через час Шурик стал недвусмысленно сопеть и вздыхать, намек я не хотел понимать еще минут пятнадцать, потом сдался и предложил девушкам их проводить. Затушив костер и залив его водой, мы все вместе выдвинулись в сторону деревни. Лене я явно нравился, она то и дело припадала к моей руке, делая вид, что споткнулась. Я был не против, мои свободные дни сочтены, не то чтобы я был готов броситься в омут с головой, но безобидный флирт лишь поднимает настроение, ведь так? Ворота дома, где жили девушки, были открыты. Навстречу вышла Катя,
Мое сердце будто сжали в кулак и не желали выпускать. Я подумал, словно мы уже виделись раньше, словно я ее знал, но при этом не сомневался, что видел эту девушку впервые. На вид Кате было лет 30, светло-русые волосы непослушно вились и выбивались из-под платка, а большие карие глаза смотрели пристально и с подозрением.
Катя уперла руки в бока и строго посмотрела на девочек, те поникли и виновато стали каяться, мол, опоздали не по собственной вине, а потому что мы свалились на их головы, отвлекали разговорами, и они забыли о времени. Но ребята, то есть мы, их проводили, так что ничего страшного в их опоздании нет. Мне надоело это слушать, и я решил пошутить: — А куда они опоздали? Куда здесь вообще можно опоздать?
Шутка не удалась, Катерина повернула в мою сторону голову и вдруг улыбнулась:
— А мы знакомы?
— Мне тоже так показалось, но нет, я бы запомнил.
— Верно, — задумчиво произнесла Катя. — Запомнил бы на всю жизнь.
А потом она перевела взгляд на Шурика:
— А ты иди, жена заждалась, гуляет он.
Шурик кивнул и тут же, не попрощавшись, побежал к своему дому.
— Зачем вы с ним так строго? Думаю, ему и жены для этого хватает, — попытался я защитить друга.
Катерина засмеялась:
— Хватало бы жены, так не бегал бы. Спасибо, что проводили моих сестер, а сами вы чей?
Катя села на лавочку и указала на место рядом с собой. Я уселся и рассказал, чьим буду.
— А хочешь чаю, на травах? — предложила Катя, когда я начал почему-то кашлять.
Я согласно кивнул, и вскоре Лиля принесла нам стаканы с чаем, пахнущим луговым разнотравьем и необычайно вкусным:
— Что в нем? Очень вкусно.
Катя посмотрела на меня:
— Мед для сладости.
Мы пили чай в тишине, пока не стало смеркаться, а потом она положила ладонь на мою руку и мягким грудным голосом, глядя в глаза, произнесла:
— Заходи еще, не стесняйся.
Всю следующую неделю меня тянуло к ней, как завороженного. Катя жила одна, только иногда к ней приезжали ее двоюродные сестры, которые, кстати, уже уехали.
— Как ты тут одна зимой справляешься? — спросил я.
— Я не всегда одна, — больше Катя ничего не добавила, а я не стал уточнять.
Я понимал, что влюблялся в нее, но ничего не мог с собой поделать, хотя она и не давала никакой надежды, наоборот. Вместо ласки и кокетства она заставляла ей помогать: то сорняки надо было полоть, то жуков с картошки собирать, то полки прибить, то сарай разобрать. Катя смеялась с того, как неумело я все делал, но я терпел, мне было достаточно просто быть рядом с ней. Я совсем забыл о Лизе, о том, что скоро женюсь, что нужно продавать дом и уезжать. Вот как раз уезжать и не хотелось. Откуда-то появилась мысль остаться здесь, в деревне. И мысль превратилась в навязчивую. Я, как одержимый, с утра пораньше приходил к Кате и не уходил до позднего вечера. Мне было все равно на всех, лишь бы она была со мной.
Первым обо мне заволновался Шурик. Он пытался несколько раз меня остановить и увести на рыбалку, за грибами, просто искупаться в речке, но у него ничего не получалось. Однажды он в сердцах сказал: «Да пропади ты пропадом! Околдовала тебя ведьма!» Я на Шурика не обиделся, а вот он на меня — да. А когда я отказал очередным покупателям дома, заволновался отец. Он приехал проверить, что тут происходит.
Помню, как изменился в лице папа, когда я заявил ему, что продавать дом не буду, останусь жить в нем.
— Сын, я не понял, как это тут жить? А твоя работа? Лиза? Свадьба?
Я чувствовал себя и виноватым, и правым одновременно, потому что точно знал, чего хотел, и никто не мог заставить меня свернуть с избранного пути. Не сразу, но отец узнал причину — Катя. Его реакция меня удивила:
— Ты ее совсем не знаешь. И лучше бы не знал.
Я запротестовал:
— Отец, не надо меня останавливать.
Он грустно посмотрел и спокойно ответил:
— А я и не пытаюсь, не смогу.
— Что это значит?
Отец тяжело вздохнул:
— Твоих деда и бабушку, моих родителей, женили по старым обычаям, как подходящих друг другу, из зажиточных семей, так что о любви речи не было. Но у обоих оказались еще и характеры будь здоров, плюс гордость и достоинство, в общем, “хватало недостатков”, как говорит твоя мама. Словом, как-то поссорились молодые, бабушка взяла и ушла, ожидая, что молодой муж за ней приедет с уговорами вернуться.
Я хмыкнул, зная деда.
— Но он не поехал.
Отец откашлялся:
— Не просто не поехал, он ушел к другой, к той, что ему всегда нравилась, к Аннушке, на которой жениться ему не позволили. И начали они жить как муж и жена. Бабушке твоей о том быстро донесли, она тут же зашла к ним в избу и потребовала мужа назад на правах законной жены. Бате пришлось следовать закону.
Я плюхнулся на табуретку:
— А что это за Анна?
Папа сказал:
— Анна Сапелова, что в соседнем доме живет. Замуж она так и не вышла, жила одна, проклиная твоего деда и весь его род на одиночество.
— Да уж, напортачил дедуля. Но при чем тут Катя?
Отец странно на меня посмотрел:
— При том что Катя — внучатая племянница этой самой Анны. У девочки погибли родители, не осталось никого, кроме бабы Нюры, она-то её и воспитала.
— Ну и что? — не понял я.
Отец пожал плечами:
— Ничего, просто поговаривали, что проклятиями Аннушка сыпала со знанием дела. Нас, потомков отца, вроде как расплата миновала. А вот тебе и двум твоим братьям, похоже, аукнулось.
Так и есть. Мне 25, но я ведь был почти женат, да и скоро женюсь на Кате. А мои старшие братья до сих пор одни.
Я хмыкнул:
— То есть ты говоришь, она ведьмой была? Вот ерунда!
Отец не согласился, но и не отрицал.
Тогда я не придал значения этим словам, отмахнулся и сделал все так, как хотел. Дом мы не продали, с Лизой я расстался, позвонив ей по телефону. Я завел небольшое хозяйство и превратился в деревенского жителя, о чем ничуть не жалею. Одно огорчает: с Катей, ради которой я все это затеял, у меня не складывается. Она держит меня на расстоянии, то подпустит, то оттолкнет. Не стесняется говорить о своих ухажерах при мне. Заставляет меня делать все, что прикажет, а я и отказать не могу. Я душу за неё продать готов. Измучился я ожиданиями. Живу вот уже три года бобылем, никого, кроме нее, не вижу и видеть не хочу. Вокруг Кати то и дело вьются парни.
На днях я узнал, что она замуж собирается. Я пошел к ней умолять выйти за меня, но она и на порог меня не пустила, лишь захохотала мне в лицо. Я так и остался ночевать у нее под воротами. Шурик меня домой силой увел, советовал забыть и уехать, но куда мне ехать? Все мосты сжег, всех оттолкнул, ничего не осталось. Ан нет! Судя по всему, еще проклятие бабы Нюры следом ходит…
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА: Автор письма попал в ситуацию, когда он оказался из того поколения семьи, на котором замкнулось кольцо проклятия. В его случае это произошло через поколение. И это вовсе не значит, что все беды на нем закончатся. Обиженная женщина когда-то наложила серьезное проклятие, а ее внучатая племянница не просто об этом знает, но и сама сделала так, чтобы отомстить за боль родного человека. Автору письма можно посоветовать одно: не зацикливаться на том, что все мосты сожжены, это не так. Ведь всегда все можно начать сначала. Вероятно, это именно тот самый шанс, который его спасет.

Тайна старой шкатулки

У всякой старой вещи есть тайная история. Хочешь ли ты ее узнать? Подумай, прежде чем прикоснуться к ней и выпустить в мир неведомое!
Когда в 90-е годы закрылся наш НИИ, я, человек с высшим инженерным образованием, остался не у дел. И друг Мишка подкинул мне идею — заняться евроремонтами.
Однажды нас наняли делать ремонт в квартире, расположенной в старинном доме конца XIX века. После революции его превратили в коммуналку. А после перестройки недвижимость превратилась в элитную, комнаты стали скупать нувориши. С нами в бригаде работала девушка Лариса — дизайнер и по совместительству малярша, обойщица, шпатлевщица и кто угодно. У нас с ней наметился роман. Тайный — я на тот момент уже был женат. Но Лариса и не собиралась уводить меня из семьи. Она вообще была странная, будто не от мира сего. Заказчик потребовал, чтобы мы убрали некоторые стены. Раньше это было проще — никаких тебе согласований.
И вот мы начали. Лариса вздыхала, говорила, что это варварство ломать вековую историю! Мишка долбил стену перфоратором, стена плохо поддавалась. Вдруг перфоратор словно провалился в пустоту. Мишка остановился.
— Слушайте, может, тут тайник с кладом?
Я посмеялся:
— Все, что здесь было заложено, давно украдено!
А Лариса насторожилась:
— Дай посмотреть!
Подошла к стене и начала ее ощупывать. Из кладки вывалился кирпич.
Мы, затаив дыхание, смотрели, как Лариса вынимает из стены небольшую деревянную шкатулку, покрытую толстым слоем вековой пыли. Мишка заорал:
— Кто нашел — того и клад!
И попытался отнять шкатулку у Ларисы. Она прижала грязную вещицу к груди с таким видом, как будто обрела дорогого родственника. Я подошел к ней, хотел забрать шкатулку, но Лариса держала ее крепко, помотала головой, прошептав:
— Не трожь!
В ее взгляде, обычно добром и спокойном, горел какой-то фанатичный огонь, тайная страсть необычайной силы. Словно Лариса готова была за эту шкатулку убить. Нас с Мишкой этот взгляд остановил.
Друг мой заканючил:
— Ларис, ну Ларис! Давай же посмотрим что там! Давай поделимся, если сокровища! Может, там бриллианты какой-нибудь графини!
— Нет там бриллиантов. Дайте мне минуту, оставьте меня, я сама открою шкатулку, а потом позову вас, чтобы вы убедились, что ничего там нет!
Шкатулка и мысли о гипотетических сокровищах словно свели Мишку с ума. Он орал, протестовал и не понимал, почему это Лариса должна в одиночестве открыть шкатулку. Он рвался взломать шкатулку прямо сейчас, но Лариса уперлась:
— Я сама ее открою, а вы убедитесь, что там пусто! Это просто старая шкатулка, без цены. Отдайте ее мне!
Я тоже не понимал, чего они так раздухарились из-за куска дерева, пусть и старинного.
За спором мы не заметили, как Лариса тихонько выскользнула из комнаты на несколько секунд. А потом вернулась обратно, демонстрируя нам раскрытую шкатулку с маленьким блокнотиком в кожаном переплете. Никаких сокровищ. Но Мишка бесился, требовал обыскать воровку. Я протестовал. А Лариса, странно спокойная и удовлетворенная, сняла с себя все вещи, демонстрируя, что ничего не прячет. Совесть Мишкина куда-то подевалась, он обшарил одежду Ларисы, обыскал всю квартиру. Сокровищ не было. Бормоча извинения, друг мой признал свою неправоту. И плевался:
— Эти буржуи все-таки сволочи. Кто станет прятать в стену пустую шкатулку?!
Хозяину квартиры о происшествии мы докладывать не стали. Шкатулку и блокнот со странными записями, похожими на бред сумасшедшего, забрала Лариса. Никто не протестовал.
После этого происшествия наша бригада внезапно распалась. Мишка с утра принес новость — нанимателя нашего грохнули. Я попытался дозвониться до Ларисы, но телефон ее молчал. Мишка же с того дня ушел в запой. Вот это удивляло, потому что друг мой раньше не пил. Я попытался возродить нашу бригаду, получив новый заказ, но Мишка стал абсолютно невменяем, а Лариса как в воду канула. По ее старому адресу меня встретила недовольная соседка и буркнула: «Съехала. И слава богу. Куда — не знаю!» Так вот и накрылся наш ремонтный бизнес медным тазом.
К счастью, мои мозги, ненужные Родине, пригодились за бугром. Меня позвали работать в Штаты, и мы с женой эмигрировали. Спустя всего несколько лет я узнал, что Мишка спился и замерз на улице под забором. Что стало с Ларисой, я не знал, да и не интересовался. Она была в моей жизни лишь мимолетным увлечением. В Штатах у нас началась новая жизнь. Единственное, что ее омрачало, — это отсутствие детей. Мы не могли зачать ребенка уже 15 лет. Лена таскала нас сначала по врачам — они разводили руками. Лена подумывала об ЭКО и параллельно ходила по гадалкам и травницам. Я посмеивался над ее суевериями, но не мешал. Вдруг случится чудо?..
Как-то раз жена прибежала домой возбужденная:
— Костя, я смогла к ней наконец-то записаться на прием!
— К кому? Мы же вроде обошли всех врачей.
— Не к врачу, к мадам Лоре!
Я понятия не имел, кто такая мадам Лора. Лена объяснила, что это такая известная то ли ведьма, то ли чудотворица. Мол, к ней люди годами очереди ждут, а тут такая удача.
Назавтра мы отправились к мадам. Лена вошла в «приемную» одна. Я ждал за дверью. И тут вышла Лена.
— Иди, — говорит, — тебя зовет мадам Лора. Хочет поговорить наедине.
Я вошел. И остолбенел. Передо мной стояла Лариса.
— Здравствуй, Костя. Узнаешь?
И засмеялась.
— Лара, ты? Как это ты тут? Ты ведьма?
— Ага, ведьма, — кивнула Лариса. — Отчасти благодаря тебе. Помнишь ту шкатулку?
И Лариса рассказала невероятную историю.
В том доме, что мы ремонтировали, больше ста лет назад жила ее прабабка. Была та прабабка ведьмой. Но не природной, а выученной. То ли Распутин был ее наставником, то ли Кроули, то ли все понемногу, но прабабка была известной в узких кругах. Во время революции прабабку убили, остатки семьи из родового гнезда выселили. Тема эта была запретной, но все-таки правнучке колдуньи передалась легенда, что бабка свою силу запечатала в некой шкатулке, которую спрятала в одном из тайников особняка. Доступа туда у Ларисиной семьи не было.
Пока не подвернулся шанс с тем ремонтом. И Лариса получила то, что хотела: старинную шкатулку с силой и с прабабкиным колдовским гримуаром.
— Ларчик просто открывался, — засмеялась Лариса. — В прямом смысле. Надо было нажать на несколько точек на шкатулке — и она высвободила силу, которую должен был получить тот, кто откроет заветную шкатулку. А уж расшифровать бабкины записи было делом техники — она писала на древнегреческом, а я специально изучала этот мертвый язык в университете. Так вот, я вернула родовую силу и стала ведьмой.
— А знаешь, когда нашлась шкатулка, наша бригада перестала существовать. Мишка вообще умер. А я вот…
— Поделом твоему Мишке, — в глазах Ларисы сверкнули злые огоньки. — Нечего было обижать ведьму, унижать меня этими обысками. Сам себя погубил!
Мне стало страшно.
— А что тебе надо, я знаю! — сказала мадам Лора. — Хочешь, исполню твое желание? Комиссия будет небольшой…
Я помотал головой:
— Спасибо, Лариса, мы как-нибудь сами.
Она рассмеялась:
— Боишься меня? Ну, как знаешь! Удачи вам!
Мы распрощались.
Я не интересуюсь оккультным миром. Быть может, мадам Лора по-прежнему процветает. Но жене я запретил соваться в эту сферу. Кто знает, как аукнется запретный мир, когда ты к нему прикоснешься. Мишке вон как прилетело.

Открой меня