[Флудилка] Болтаем обо всём!)

Открой меня

Нет ничего вечного

Все то, что со мной происходило после расставания с Катей, не было случайностью. Это была судьба, уготованная мне девушкой, которая не смогла простить того, кто ее бросил.
— Вовка, я наконец нашла покупателя на дом! — голос сестры в трубке звучал взволнованно. — Пришлось, правда, немного скинуть цену, зато рассчитаться готовы сразу.
Новость, действительно, была хорошей. После смерти родителей София больше двух лет пыталась продать их дом, да все никак не складывалось.
— Слушай, — устало выдохнула сестра, — там много твоих вещей осталось, нужно все забрать.
Ехать никуда не хотелось. Не один день и не один месяц у меня ушел на то, чтобы распрощаться со своим прошлым и постараться забыть…
…Все началось с нее — моей первой любви с огромными карими глазами. Мы познакомились с Катей, когда мне было восемнадцать. Неделя вечерних гуляний в парке и походов в кино — и мы стати официально встречаться. Она была на год меня старше, но это совсем не пугало, наоборот: молчаливая и почти всегда серьезная, Катюша казалась мне, совсем еще пацану, не по годам мудрой и даже какой-то таинственной. Мне нравилось, как внимательно она слушала рассказы о «мужских» подвигах, во всем соглашалась и никогда не устраивала сцен ревности.
Единственное, что не давало покоя, — девушка категорически отказывалась проводить время с моими друзьями, как бы сильно я ни упрашивал.
— Вам там и без меня есть чем заняться, да и пиво я не люблю, — твердо отвечала, и я понимал — спорить бесполезно…
— Она у тебя хотя бы настоящая? — посмеивались надо мной ребята. Или нарочно прячешь, чтобы никто не увел?
Я улыбался в ответ, а внутри все закипало от злости. С этим нужно было что-то делать!
— Катюша, — я взял руку девушки и накрыл своей ладонью, — у нас же с тобой все серьезно, правда?
— Да, — просто ответила Катя, — а почему ты спрашиваешь?
— Понимаешь, — я замялся, подбирая правильные слова, — мы с тобой все время проводим вдвоем, ни с кем не встречаемся, ни к кому в гости вместе не ходим. Я даже имен твоих подруг не знаю, ты никогда ничего не рассказываешь.
— Разве нам плохо вдвоем? — Катя высвободила свою руку из моей. — Тебе нужен кто-то еще?
— Нет, но… — я собрался с духом и выпалил, — мне иногда хочется… ну, знаешь, познакомить тебя с ребятами, сходить куда-то вместе. Так же все делают, это нормально.
— А зачем? Похвастаться мной хочешь? — девушка подняла голову и пристально посмотрела на меня.
По спине пробежал холодок. Как я раньше не замечал этого тяжелого и такого темного взгляда?
— Нет, не поэтому, — ответил и сразу же понял, что соврал.
Именно похвастаться, показать друзьям, какая красавица мне досталась! Но продолжать разговор не стал, почему-то отчетливо понимая, что ничем хорошим он не закончится. Да и сама Катя к этой теме больше не возвращалась. Казалось бы, смирись и радуйся жизни, но что-то после того вечера изменилось. Нет, поведение девушки не стало другим — мы все так же встречались, подолгу гуляли вечерами и пили вкусный кофе в парке у набережной. Но я все чаше ловил на себе тот самый странный взгляд, от которого каждый раз становилось не по себе.
А спустя несколько недель всерьез начал задаваться вопросом: люблю ли я Катю вообще? Мне уже не было так хорошо и комфортно рядом с ней, как раньше. Она все больше казалась странной и непонятной, а молчаливость, которая так нравилась мне поначалу, теперь откровенно пугала. О решении расстаться я решил сказать девушке прямо. И совсем не удивился тому, что она восприняла все спокойно, без слез и истерик.
— А как же твои клятвы в вечной любви? — спросила совершенно ровным голосом, глядя мне прямо в глаза.
— Нет ничего вечного, милая, — только и смог сказать, перед тем как собраться с силами, развернуться и уйти.
Больше я Катю не видел. И почти забыл о ней, познакомился с однокурсницами и даже начал с одной из них встречаться.
Студенческая жизнь быстро затянула меня в омут веселья, гулянок до утра и беспечности. Результатом которой, как и у многих таких же молодых идиотов, как я, стала беременность той самой однокурсницы. Ни о каком аборте девушка даже говорить не хотела. Решив на время отложить учебу, я, как настоящий мужчина, заручился поддержкой родителей, женился и устроился на пусть и не самую высокооплачиваемую, но все же неплохую работу. А через полгода, на месяц раньше положенного срока, у нас родился сынишка — очень похожий на меня. До этой минуты я не очень то хотел становиться отцом, но увидев своего первенца, был на седьмом небе от счастья…
Вот только счастье длилось недолго — наш малыш умер там же, в больнице, прожив всего пару дней. Жизнь не готовила меня к такому, я не знал, что делать. Не понимал, как успокоить рыдающую на похоронах внука маму, не осознавал, как жить дальше. И самое главное — не мог понять, как продолжать жить под одной крышей с женой, которая отстранилась от меня, как только вернулась с кладбища. Она не винила, но ей и не нужно было. Я сам себя винил. Спустя несколько месяцев мы развелись, так и оставшись друг для друга чужими людьми. О том, как приходил в себя, помню плохо. Спасибо родителям, настояли на том, чтобы вернулся в университет, поддерживали как могли. И в тот момент, когда казалось, что жизнь понемногу налаживается, произошло то, чего я никогда себе не прощу, сколько бы лет ни прошло…
Я убил человека. Случайно. Хотя разве такое происходит случайно? Он возник на дороге перед моим автомобилем внезапно, секунда — глухой удар, я изо всех сил жму педаль тормоза. Поздно! Бедняга скончался еще до приезда скорой, так и не придя в сознание. Позже меня признали невиновным. Папа молча хлопал по плечу, сестра крепко держала за руку. А я боялся поднять голову и встретиться взглядом со вдовой, которая тоже молчала. Может, потому, что вынуждена была оставаться сильной ради оставшихся без отца детей.
— Я не хочу жить, — плакал я у Софии на кухне, закрыв лицо руками, как маленький мальчик.
«Я не хочу жить» — повторял через пару месяцев у постели больного отца. И снова — через полгода, теперь уже в больнице возле мамы. «Нет ничего вечного». Эти слова пульсом стучали в висках.
— Хочу уехать, — сообщил сестре после похорон.
— Куда именно? — без особого интереса спросила София.
— В Чехию. Друг там обосновался пару лет назад, поможет первое время. Не могу больше быть здесь.
Так я оказался в чужой стране, вдали от родного дома. Устроился на работу, снял жилье. Не могу сказать, что было легко. Но именно в тот момент в моей жизни появилась Она. Моя Лили… Я ясно понял, что рядом с этой девушкой смогу пережить все на свете.
…Родительский дом встретил нас тишиной. Я открыл дверь, пропуская вперед Лили и… Она едва не упала, переступив порог.
— Что… что здесь произошло? — лицо любимой стало белым как мел. — Тяжело, дышать нечем!
Осторожно усадив ее на стул, я бросился открывать окна, но Лили жестом остановила меня.
— Нет. Оно там, я чувствую, — она указала на гору коробок в углу комнаты. — Это твои вещи?
Мы начали копаться в этой куче и очень скоро нашли то, чего в ней точно не должно быть — маленькую деревянную фигурку человечка с прядкой светлых, таких же как у меня, волос.
— Нет ничего вечного, — прошептала Лили. — Катерина… Она так и не смогла тебя отпустить.
Теперь все встало на свои места! Все то, что со мной происходило после расставания с Катей, не было случайностью. Это была судьба, уготованная мне девушкой, которая не смогла простить того, кто ее бросил. В тот же день за домом развели костер и спалили куклу. И мне стало так легко, как давно уже не было. Я твердо знаю: пока Лили рядом, со мной ничего плохого случиться не может.

Партия на жизнь

Я знаю, когда наступит решающий момент, я раскрою шахматную доску и сама предложу ЕМУ сыграть самую важную партию в моей жизни. Знаю, что выиграю. Я должна выиграть. Должна…
В тот день, когда мне подарили первые шахматы, дедушка Юра попал в больницу. Я испугалась, хотя и не очень понимала, что говорили взрослые. Мне было всего восемь лет. Я сидела одна в холодном коридоре больницы, сжимая шахматную доску и ожидая, что мне позволят пойти к дедушке и показать свой прекрасный подарок. Ведь это он терпеливо учил меня играть, хотя мои родители сказали, что я слишком мала, чтобы понимать правила. Но дедуся, как я его называла, считал, что у меня настоящий талант.
Мужчина предложил мне сыграть одну партию. Увы, я ему проиграла..
Чтобы убить время, я открыла доску и расставила фигуры.
— Шахматы! — вдруг сказал кто-то каким-то странным грохочущим голосом. — Мне кажется, что с тех пор как я играл в последний раз, прошло много столетий!
Я подняла взгляд. Незнакомец был высоким, может быть, даже выше моего папы, и в то же время очень тощим. У него были впалые щеки и глубокие глаза, а узкие губы растянулись в неприятной улыбке.
— Ну что, юная леди, сыграем партию? Вы согласны?
Я покорно кивнула.
— Я играю черными, — сказал он. — Как всегда. Ваш ход.
Фигуры расплывались перед моими глазами…
— Юрий сегодня не вернется домой, — сказал мужчина, забрав мою пешку с доски. — Впрочем, пока ничего не известно точно. Вы должны сосредоточиться на игре, от нее многое зависит.
Но чем больше я старалась, тем хуже играла. Мне было всего восемь, и я не была мастером, хотя дедуся всегда говорил иное.
— Шах и мат, дорогая! Мне очень жаль, — сказал мой противник.
Я проглотила комок горечи.
— Прощайте, юная леди. Возможно, в следующий раз вам повезет. А пока… соболезную.
Он ушел…
Я собрала шахматы. Вскоре родители пришли за мной. Мама плакала, а папа сказал, что дедушка умер… Но жизнь продолжалась. Родители наконец заметили, что их дочь хорошо играет, и записали меня в шахматный клуб. Я была там единственной девочкой, но играла не хуже других. Мы быстро подружились. Каждый из нас в обычной школе не пользовался популярностью. Клетчатая доска — не самый крутой гаджет. Но хуже всех приходилось Ване. Мальчишки в его классе буквально издевались над хмурым очкариком. Он часто по-дружески рассказывал мне о своих неприятностях.
— Не позволяй им унижать себя, — всегда говорила я ему. — Ты умнее их и лучше.
Мой друг только угрюмо кивал.
Наша дружба не прервалась и в подростковом возрасте. Нас связывали не только шахматы. Через некоторое время я заметила, что Ванька все больше избегает людей. Худенький и физически слабый, он не мог противостоять крепким одноклассникам. А дети бывают очень жестоки… И Ваня не выдержал издевательств. Однажды днем я пришла к нему, чтобы поиграть. Мы готовились к турниру. Я позвонила в звонок, но никто не открыл. Несколько обеспокоенная, нажала на ручку двери… Я нашла своего друга в ванной. Рядом валялись пустые пузырьки от лекарств. Ваня был без сознания. Вызвав скорую, попыталась оказать ему первую помощь, ожидая прибытия спасателей.
А потом я снова, как и много лет назад, сидела одна в пустом унылом больничном коридоре, сжимая коробку с шахматами. С ними я пришла к Ване и машинально взяла с собой.
— Кто бы мог подумать, что мы снова встретимся, — при звуке грохочущего голоса я вскочила со стула.
Узнала того странного незнакомца, с которым играла в день смерти дедушки.
— Ты все еще играешь в шахматы? — спросил он, указывая костлявым пальцем на шахматную доску. — Сыграем? Ты согласна?
Я была готова к новой партии и понимала, что никак не могу ее проиграть …
Я медленно кивнула. Мужчина снова выбрал черные. На этот раз я подсознательно почувствовала, что речь идет о чем-то большем, и это не просто партия. Вначале я сделала несколько неверных ходов, но и соперник был не слишком внимательным. Наверное, он недооценил меня. В конце концов я перевернула черного короля и сказала тихо:
— Мат!
— Поздравляю, — на губах незнакомца была кривая улыбка. — Но в следующий раз я буду внимательнее, так и знай!..
— Анечка! Вот ты где! — услышала я окрик Ваниной мамы и повернулась к ней. — А я уже искала тебя повсюду.
— Я была здесь все время, — ответила я. — Играла в шахматы с… — повернулась к своему противнику, но он исчез, как будто растворился воздухе.
Мне стало немного не по себе.
— Врачи говорят, что с Ваней все будет хорошо. Это ты спасла его, Анечка! Тебя просто бог послал!
Я кивнула, борясь с головокружением. Через пару недель Ваньку отпустили домой.
Постепенно он пришел в себя, окончил среднюю школу и уехал учиться в другой город. Мы потеряли связь, но мне кажется, мой друг неплохо справляется. Потом я тоже покинула наш городок и поступила в университет. Учеба отнимала много времени, но я продолжала заниматься любимой игрой.
Даже не помню, когда впервые увидела средневековую картину, изображающую Смерть с шахматной доской. Но с того мгновения я точно знала, что случилось со мной в больничном коридоре. Я поняла, кто был моим противником! Вскоре встретила Виктора, мы поженились. Мой муж никогда не мог понять, почему я не расстаюсь со своими шахматами. Наш сыночек родился в срок, но почти сразу же у него обнаружили тяжелый порок сердца. Врачи разводили руками. Никто не верил, что Петечка сможет дожить до годика. Начался полный кошмар. Мы буквально переселились в больницу. Свою шахматную доску я взяла с собой. Муж смотрел на меня, как на ненормальную. Но знаю, когда наступит решающий момент, тощий и высокий мужчина снова появится в коридоре. Я раскрою шахматную доску и сама предложу ему сыграть самую важную партию в моей жизни. Знаю, что выиграю. Я должна выиграть. Должна…

Бабушка — кошка

Подруга рано покинула этот мир. Я очень по ней скучала, даже видела в толпе… Потом она вернулась к нам … кошкой!
У нас с Лерой было одно имя, похожие взгляды на жизнь, одинаковые предпочтения в литературе, кино и музыке. Мало того, мы родились в один год, один месяц с разницей в несколько дней. Как часто говорила подруга:
— Женщина Близнец, рожденная в год Кота, — это кошка, гуляющая сама по себе!
Она и была похожа на кошку: стройная, грациозная с огромными, слегка раскосыми зелеными глазищами. И взгляд веселый, немного игривый.
Однажды Лера призналась:
— Иногда мне снятся сны, что я кошка. Рядом со мной маленькие дети: мальчик и девочка. Там, в Зазеркалье, я их безумно люблю, и всегда предчувствую, когда с ребятами может случиться что-то плохое. Хорошо запомнила лица: голубоглазая малышка и светловолосый мальчик. Я-кошка ни на минуту от них не отхожу..
С мужем подруге не повезло: наркоманов бывших не бывает. По стопам папаши пошел и их сын. Но она все равно пыталась их вытянуть из омута…
Моя дочка вышла замуж, родила Машку и Алешку. Лера обожала с ними нянчиться! Буквально не спускала их с рук! И снова признание: Я их видела в своих снах! Честное слово! Твои внуки были под охраной меня-кошки.
— Как же я хочу вот таких маленьких карапузиков! — заплакала она однажды.
— Все у тебя будет! И внуки тоже,- попыталась утешить я.
Бедняжка горько усмехнулась:
— Ты правда в это веришь? Посуди сама, какие дети могут родиться у наркомана? Разве нормальная девушка свяжет с ним свою судьбу? Нет, я твоих малышек любить буду. И защищать, как бабушка-кошка!
Как-то я встретила ее в городе. Мы гуляли с ребятишками.
— Приезжайте к нам! В саду для детей раздолье! — пригласила Лера.
У меня в тот день не получилось: дела, какие-то ничтожные проблемы. А утром родные моей подруги сообщили, что она умерла. Вскрытие показало: внезапная остановка сердца. После похорон я сорвалась:
— Это не внезапная остановка сердца! Это вы убили ее! Одно радует, она теперь отдохнет. Пусть и не на этом свете! А вам с этой виной придется жить, а потом — отвечать перед Всевышним!
Сама же себя терзала мыслью о том, что не приехала, когда Лера звала, а ведь она так хотела поиграть с моими внуками…
Покойница никогда не снилась мне после смерти. Правда, иногда наступало нечто вроде дежавю: видела ее в толпе на улице, на остановке маршрутки, в переполненном автобусе. Тот же взгляд больших зеленых глаз, веселый, немного насмешливый. Но через мгновение странное наваждение исчезало.
В этом году в день рождения Леры я сидела в кухне и вспоминала о ней. Вдруг со двора, где играли внуки, раздался их радостный вопль:
— Бабушка! К нам пришла кошечка! Посмотри!
Я выглянула в окно. По двору с важным видом ходила молодая красивая кошка. Она подошла, посмотрела на меня внимательно и запрыгнула на лавочку рядом. Появилось странное чувство: я уже когда-то видела этот лукавый взгляд зеленых глаз.
— Откуда ты здесь взялась? У соседей таких не бывало!
Самое интересное, что наш пес терпеть не мог котов, всегда разрывался от лая. А сейчас — спокойно наблюдал за гостьей. Будто хорошо знал ее раньше.
Маша вскоре пришла смотреть мультики, а Лешка оставался на улице. Я вышла на веранду, и вдруг прибежала кошка. Она странно то ли закричала, то ли зарычала. Ей- богу!
— Ну и что ты хочешь? Покормить тебя?
Она выскочила за дверь, вернулась — так продолжалось несколько раз. Я ничего не могла понять. А потом кошка запрыгнула ко мне на колени и больно вцепилась когтями в руку. Наконец-то дошло: она зовет куда-то! Выскочила за ней. Оказалось, что Алеша залез высоко на дерево, не мог спуститься, а спрыгнуть страшно: внизу острые камни. Сняла его, отругала, нашлепала. Малыш заплакал, а гостья села рядом и начала ластиться, урчать и мяукать. Словно говорила: «Не плачь, малыш!» Поминутно она оглядывалась на меня: «Ну догадайся же ты наконец!» Я присмотрелась: на шее у кошки был темный воротничок интересной формы, напоминавший кулон, который всегда носила моя подруга, с ним ее и похоронили…
Можно считать меня ненормальной, но в тот момент я подумала, что это душа моей покойной подруги, бабушки-кошки, приходила к нам… Я пошла в дом за сигаретами, а когда вернулась, ее уже не было. На следующий день она снова появилась, причем в тот момент, когда я вспомнила Леру. Со слезами прибежала Маша:
— Бабушка, кошка меня поцарапала!
— Х м … а где ты была?
Малышка потупила взгляд:
— Я за ворота вышла…
За калиткой у нас проходит трасса. Часто ездят фуры.
— Я только начала спускаться по тропинке, а она как зашипит, как вцепится в ногу! Больно очень! — пожаловалась малышка.
— Эта кошка спасла тебе жизнь! А если бы грузовик ехал? А ты бы поскользнулась на мокрой от дождя тропинке?
Девочка ушла в дом, а я хотела сказать:
— Бабушка-кошка, спасибо тебе! Оставайся у нас жить, ладно?
Но мурлыки и след простыл…
Ночью подул легкий ветерок, и окно тихо отворилось, за ним в лунном свете я увидела женский силуэт, а потом до боли знакомый голос произнес:
— Не бойся за своих малышек! Бабушка-кошка всегда будет рядом с ними, ведь твоих внуков я знала еще до их рождения. Никому не дам их в обиду!
Видение начало медленно растворяться в предрассветных сумерках.
Через какое-то время заболела Маша. Поздно вечером поднялась температура, она бредила, а дома, как назло, закончились таблетки. Дочка помчалась в ночную аптеку. Я же пошла на кухню за водой с уксусом. Когда вернулась в комнату, внучка сидела на кровати и смотрела в окно. Потрогала ее лоб — жара как ни бывало!
— Бабуля, ко мне во сне приходила какая-то тетя, погладила по голове, и сразу стало легче. А потом она превратилась в кошку. Ну, ту, помнишь? Странный сон, правда?
Спасибо тебе, бабушка-кошка за любовь и помощь!

Открой меня

Открой меня

Тополя

Деревья на том холме были сильно обожжены от ударов молнии, но ни один тополь не сгорел дотла…
Своего деда я очень любил. У него был оберег — деревянный кулон на потертом от старости шнуре. По форме похож на лист, а на лицевой стороне выжжен какой-то символ. Однажды я набрался смелости и спросил, что это за украшение, что он означает.
— Это оберег от Тополи. Он со мной всю жизнь. Дотронусь до него — словно чувствую ее рядом, — неохотно объяснил дед.
— Ты имеешь в виду дерево?
— Нет… Хотя и дерево тоже. В русском языке тополь мужского рода, а в украинском — женского. Так звали твою бабушку. Тополя…
— Странное имя, никогда раньше его не слышал. Кстати, дед, ты ведь никогда мне о ней и не говорил. Что с ней случилось? Она жива? — спросил я.
— Я не знаю, — на глазах старика блеснули слезы. — Много лет о ней ничего не знаю…
Рассказ деда меня ошеломил. Передам его так, как запомнил.
— Мне было примерно столько же, сколько и тебе сейчас, Коленька. На окраине нашего поселка разместился цыганский табор. Случайно я познакомился с молодой цыганкой. Многие называли ее Поля.
— Полина, — окликнул я однажды молодую красавицу. — Ваши вечером коней выезжать отправятся, приходи на околицу, поболтаем с тобой обо всем на свете.
Цыганка улыбнулась:
— Меня зовут не Полина, а Тополя. В честь дерева, у которого мать родила. Оно — дает мне силу и знание. Посмотри, какой красивый талисман мне покойный отец сделал!
Мы встретились еще несколько раз, и я влюбился.
— Люблю тебя, милая Тополя! — сказал ей однажды вечером.
— Знаю, милый! Моя бабка была ведуньей, и мне этот дар передала по наследству. Боль и страх заговаривать умею, лечить, гадать, будущее предсказывать… Но не бывать нашему счастью, Иван. Скоро меня выдадут замуж за другого, такая моя судьба.
— Неужели нет выхода?
— Есть. Бежать! Ведь ни твои родственники, ни мои, ни батюшка в церкви не дадут согласия на наше венчание. Понимаешь, я же ведьма, многие даже считают, что «черная». Но все они ошибаются! Перед смертью моя бабушка сказала: «Тополя! Никогда ничего не делай во вред другому. Хотя наш род и не принадлежит к христианскому, мы — язычники, но всегда помни: делать зло другому человеку — это тяжкий грех. Совершай только добро!»
И мы сбежали от всех навстречу своему счастью.
Ушли далеко из родных мест, поселились в заброшенной избушке, я ее немного починил, и зажили мы в полном согласии и взаимной любви.
— Видишь, на холме напротив нашего дома растет мое дерево-оберег, вдали от остальных? Я буду набираться от него силы! — однажды сказала мне жена.
И вправду, посредине рос одинокий тополь. Иногда мы с любимой поднимались на тот холм, она танцевала, пела, подыгрывая себе на бубне. Я работал в поселке у богатого мужика, а Тополя лечила односельчан травами и заговорами. Но только люди бывают неблагодарными, не ценят добро, ищут зло в каждом поступке. Так и с нами однажды вышло. Родилась у нас дочка, Марией ее назвали.
— Через много лет родится мальчик — наш внук. Будет похож на тебя, а от меня унаследует дар, который передается первому внуку или внучке, — сказала однажды Тополя. — Он узнает все!
— Что ты имеешь в виду, поясни?
— Еще не время об этом говорить, — грустно улыбнулась моя жена.
Тополя умоляла Ивана уйти и спасти донку, чтобы продолжить ее древний род…
Лето в тот год выдалось страшное: грозы за грозами, молнии попадали в дома, испепеляли их, убивали людей. Теперь я думаю, что это была расплата от высших сил за грехи человеческие…
— Черная ведьма она! Черная! — шептались те, кто ещё недавно просил помощи у моей любимой.
— Это все ее рук дело! Как-то вернулся я с работы, а любимая вещи в баул собрала да дочурку нашу одела:
— Иванушка, вы должны уйти из этих мест. Беда будет! Дитя нужно спасти! Я вас потом найду. Остановитесь у моей тетки. Она поможет. И береги нашу Машеньку. Род Тополи должен продолжаться…
Потом она сняла с шеи оберег:
— Он защитит вас от всякой нечисти в дороге! Да и потом никогда его не снимай, это сильный оберег, он тебе поможет. Ну, до встречи!
Поцеловала и силой вытолкала за двери.
Мы уже выходили за ворота, как донеслись ее слова, сказанные на цыганском. Я запомнил их, хоть и не знал значения. Их смысл потом пояснила мне тетка, приютившая нас:
— Она сказала тебе, что любит тебя больше жизни, но вы никогда не увидитесь. Тополя прощалась с тобой навсегда.
Я бросился на поиски жены, оставив малышку у родственников. Наш дом сгорел дотла, а односельчане только отводили глаза и говорили, что цыганка ушла куда-то с табором. Тому месту, где стоял наш дом, местные дали название «Черные тополя». Больше я жену свою не видел, но всю жизнь ее любил… Что же случилось с Тополей? Не знаю..
Умирая, Тополя пела о любви и несбывшемся счастье, о разлуке и верности…
Дед Иван замолчал, словно хотел сказать что-то еще. Словно вспоминал что-то. Потом он посмотрел мне прямо в глаза: — Теперь, Николай, оберег твой. Так хотела твоя бабушка. Я должен был тебе его отдать, когда ты узнаешь историю своего рода…
Когда я взял дедушкин оберег в руки, меня внезапно пронзила острая боль, стало нечем дышать, перед глазами стояли отблески пламени, слышались раскаты грома, ярко вспыхивали молнии. Ничего не мог понять. Но вдруг появилась отчетливая мысль: «Я должен найти «Черные тополя». Там кроется разгадка». Я узнал у деда адрес места, где они жили с моей бабушкой, и так как был в отпуске, незамедлительно отправился туда.
В деревне стал расспрашивать, где это место.
— Зачем оно тебе? Плохое это место. Проклятое.
— Почему проклятое?
— На холме растет старый тополь, вокруг него несколько молодых. Все деревья поражены молниями. Каждый раз во время сильной грозы загорается одно дерево. Некоторые горят по много раз, не сгорая дотла. Люди считают это место проклятым… В поселковом музее есть любитель истории нашего региона, он может рассказать более подробно, если надо.
И я пошел к нему.
— Прошло много лет с тех пор. Предание гласит, что напротив холма жила молодая цыганка со своим мужем. Она лечила людей, но они же и обвинили ее в том, что насылает она на село грозы, молниями разрушает дома, сжигая их дотла. Односельчане решили уничтожить не только цыганку, но и всю ее семью. Звали ту женщину необычно — Тополя.
У меня мурашки поползли по спине. А мужчина продолжил:
— Выполните мою просьбу перед смертью, — попросила несчастная. — Я хочу подняться на холм за моим домом и станцевать последний танец. А потом делайте со мной все что хотите… Местные согласились.
Ведунья подошла к тополю, погладила его шершавую кору, поцеловала. А потом начала свой танец… Внезапно небо потемнело, раздался оглушительный удар грома, а в дерево на холме ударила страшная молния. Женщина прижалась к дереву, обняла его. Молнии сыпались друг за другом, люди в страхе разбежались. Никто из них не пострадал, после грозы молодую цыганку нашли мертвой около тополя. А на стволе его появился странный выжженный символ…
— Такой? — я протянул оберег деда. — Я внук Тополи… Покажите мне это место, пожалуйста.
Мы вместе отправились туда.
— Надвигается гроза… Здесь всегда бывает очень много молний. Будь осторожен!
Я ничего не ответил, подошел к огромному черному тополю, присел на землю, прикрыл глаза. Перед моим мысленным взором возникли, как наяву, последние минуты жизни Тополи, в ушах звучала ее песня на цыганском языке.
Люди не поняли, что это место вовсе не проклято: оно отводит беду!
Самое интересное, что я прекрасно понял смысл: она пела о любви и о несбывшемся счастье, о разлуке, о том, что прощает неблагодарных людей, которым сделала так много добра. Началась гроза. Молнии ударяли в деревья, но словно обходили меня. «Тополя бережет!» Я спустился вниз, туда, где раньше был дом моего деда. Сотрудник музея поджидал неподалеку, у развалин:
— Люди неблагодарны, — сказал он. — Так и не поняли, что не проклятое это место. Наоборот: своей смертью Тополя отвела беды от села, ведь с тех пор молнии больше никогда не попали в дома, только в деревья на этом холме. Это место притягивает их, спасая деревню.
В сельсовете мне сказали, что участок, где стоял дом моих предков, никому не принадлежит. Якобы нет наследников. Согласились продать землю по вполне доступной цене. Теперь я строю на этом месте усадьбу. Конечно, назову ее «Черные тополя». Будем приезжать на лето, а может, и вовсе переселимся с семьей. Род ведуньи Тополи должен продолжаться в моих детях и внуках, которым я когда-нибудь расскажу эту историю. Получил ли я по наследству дар от Тополи? Да, но… Еще не время об этом говорить.

Существуют ли ангелы?

Если ты не веришь в высшие силы, это ведь не означает, что их не существует?
Всегда мечтала стать врачом, но, к сожалению, мне не удалось поступить в медицинский институт. Так и осталась медсестрой. Еще во время учебы познакомилась с Романом. Мы влюбились друг в друга и вскоре поженились…
А однажды муж остался без работы, которую не любил, но там исправно платили. Теперь любимый искал свое призвание. И оно почему-то никак не находилось. При этом он при любой возможности так поворачивал разговор, что я чувствовала себя бездушной скотиной…
Как-то задержалась в больнице несколько дольше обычного. Моя смена заканчивалась в восемь, но дежурная сестра попросила меня помочь ей. Я позвонила Ромке и сказала, что буду позже. Супруг, разумеется, обиделся: ужина не будет вовремя. Я бросила трубку. В таком духе мы могли разговаривать бесконечно. Вернулась в отделение, где в тот день, как по заказу, был полный дурдом. У всех работы по самое не могу. Ситуация стала контролируемой только после десяти. В раздевалке я глянула на часы и остолбенела. Сейчас уедет последний автобус! Надо спешить! Схватила сумочку и выбежала из больницы. За воротами остановилась в раздумьях: я понимала, что если побегу в обход, то рискую не успеть на свой автобус, а вот если пересечь скверик и пойти вдоль заброшенного строения бывшей фабрики…
Темные деревья и кусты, терзаемые ветром, выглядели не очень привлекательно. С другой стороны, провести черт знает сколько времени в одиночестве на остановке, ожидая попутку, я тоже не хотела. Подняла воротник куртки, натянула шапку и пустилась бегом через сквер. Вдруг споткнулась о какой-то корень и упала.
— А кто это тут у нас? — донесся до меня хриплый голос.
Я резко повернулась, и тут ослепил яркий свет фонаря.
— Неплохая штучка, — ответил кто-то, стоящий рядом. — В самый раз, чтобы немножко позабавиться.
Оба незнакомца загоготали. Я попыталась подняться, но кто-то из них наступил мне на руку. В эту минуту действительно горько пожалела, что не осталась в больнице до утра. Понимала, что должна кричать, вырываться, но была словно парализована. Мужчины потащили меня в сторону заброшенной фабрики.
Я будто очнулась, стала звать на помощь. Чудом вырвалась и бросилась наутек. Бежала так, будто у меня выросли крылья. Вдруг почувствовала сильнейший толчок и растянулась в луже. Надо мной стоял здоровенный мужик.
— С-с-сука, — прошипел он.
В руке у него была металлическая труба.
— Я покончу с тобой! Он поднял руку и замахнулся. «Это конец», — подумала, чувствуя легкое удивление. Инстинктивно подняла руку, и тут же задохнулась от страшной боли. Я ждала приносящей облегчение избавительной темноты, о которой часами рассказывали пациенты, но она не приходила. Краем глаза заметила, что мужчина опять замахивается. У меня уже не было сил защищаться.
И тогда появилось нечто, голубоватое свечение разрезало темноту. Бандит, стоящий надо мной, застыл и, как загипнотизированный, смотрел на это нечто за моей спиной. Потом сделал шаг назад. Я с большим трудом оглянулась. В нашем направлении шел ребенок. Даже я чувствовала, что это не обычный мальчик. Светлые кудрявые волосы и голубые глаза, его фигура светилась внутренним светом, освещающим все вокруг.
— Грешишь… — сказал он тихо.
Голос напоминал одновременно журчание родничка погожим солнечным днем и услаждающую ухо музыку. Мужик двинулся с трубой в руке на мальчонку. И … пролетел сквозь него. Вдруг рядом с видением появилась женщина, пытающаяся защитить своего ребенка, а через секунду образ сменился, и я увидела зрелище, называемое типичной картиной ада. Масса обнаженных тел: роящихся, ползающих одно по другому, прикованных цепями к пышущим жаром скалам… В этот момент я потеряла сознание.
Очнулась уже в больнице. Лежала в отдельной палате, а рядом с кроватью стояла моя постовая сестра.
— Слава Богу, пришла в себя! Теперь все будет хорошо. Отдыхай.
Через минуту в палате появился врач, а за ним вошел мой муж. Небритый, в помятой, несвежей одежде, волосы торчком. — Слава Богу, Марта, — доктор обрадовался так же, как и медсестра.
Он объяснил, что на меня напали, из-за чего раздроблена правая рука, ушиб головы и легкое сотрясение мозга, а также синяки по всему телу.
— Вас принес молодой симпатичный мужчина, — сообщил он. — Дежурная сестра узнала вас, начался переполох. Она забыла спросить его имя…
Главврач сделал заявление в полицию.
Явился следователь.
— Мы задержали человека, совершившего нападение. Вы не поверите, но мужчина пришел с повинной. И несет какую-то чушь. Можете вспомнить что-нибудь? — спросил у меня.
Я описала все, что помнила.
— Это невероятно, но появилось нечто… Какой-то ребенок. Сияющий. И , похоже, напугал бандита. А он что говорит?
— Говорит, что привиделись ему супруга и сын, — бесстрастно ответил следователь. — А потом — ад. Наконец явился большой ангел с мечом огненным, который двинулся на него, бряцая сталью… И велел идти каяться. Вот он и пришел. Мы этого мужика давно ищем. Из СИЗО сбежал.
— Хм … А за что сидел? — поинтересовалась я.
— За убийство. Замучил до смерти жену и малолетнего ребенка.
После того случая моя жизнь изменилась. Пока я лежала в больнице, у моего мужа было время многое переосмыслить. Он пришел к выводу, что в какой-то степени тоже виноват в случившемся. Устроился работать охранником на ближайший паркинг. Мы вздохнули с облегчением, а когда оказалось, что я беременна, были счастливы. В больнице все так переполошились, что не спросили имя моего спасителя. В детстве я с бабушкой учила молитвы, но они были для меня просто звуками, не принесли веры. Но теперь задумалась. Если ты не веришь в высшие силы, это ведь не означает, что их не существует? А может, так моя дорогая бабуля хранит меня из иного мира и послала спасителя? У меня нет однозначных ответов на мои вопросы. Иногда прихожу в храм, смотрю на иконы, задаю вопросы сама себе…

Зов

Сколько себя помню, я всегда слышала ГОЛОС. Он начинал звучать в моей голове совершенно неожиданно. Иногда это были просьбы о помощи, иногда плач, реже — радостные восклицания или веселый смех. Ощущения исчезали, едва я пыталась на них сконцентрироваться.
Пока мама не узнала о том, что больна, я была совершенно уверена: все в моей жизни хорошо. Просто замечательно! Разумеется, бывали и хорошие дни, и не слишком, но сальдо явно в мою пользу. Родители обожают и заботятся, чтобы я ни в чем не испытывала недостатка. Окончила школу, легко поступила в универ. У меня всегда было много друзей, а теперь есть еще Антон…
Но почему-то в один момент все это вдруг совсем перестало радовать…
— Нам нужно тебе кое-что сказать…
Мама, бледная и неподвижная, словно изваяние, застыла в кресле, а папа молча смотрел в окно.
— Что случилось? — Я всерьез забеспокоилась.
Мне еще не приходилось видеть своих жизнерадостных родителей в подобном настроении.
— Маша, хочу, чтобы ты знала: я против, — тихо сказал папа.
— Тогда я сама это сделаю. Не хочу умирать, не сказав ей правды!
— Ладно, поступай, как знаешь…
Я почувствовала себя зрителем, пришедшим в театр ко второму акту. В общем, было совершенно непонятно, о чем они говорят…
— Во-первых… — мамин голос слегка задрожал, но она тут же взяла себя в руки. — У меня рак. В перспективе — длительное и болезненное лечение…
Она говорила спокойно, словно это касалось вовсе не ее. Именно так мама справлялась с отрицательными эмоциями.
— Все будет хорошо, мамочка, — я присела рядом и взяла ее за руку. — Вот увидишь. Мы будем с тобой.
На моих глазах выступили слезы.
— Не знаю … -мама пожала плечами. — Может, поправлюсь, а может нет. Но если я… если не получится… Моя девочка, я хочу, чтобы ты знала… Биологически ты не наша дочь. Тебе было меньше двух лет, когда мы тебя удочерили…
Мамины слова не сразу дошли до меня. Я переводила взгляд с мамы на папу, ожидая, что сейчас они посмеются над тем, как ловко меня разыграли. Но папа смотрел то ли виновато, то ли с сочувствием.
Никакой это не розыгрыш…
— Это не может быть правдой, — простонала я. — Кто-нибудь обязательно сказал бы мне!
— Никто не знал, — мама покачала головой. — В то время папа как раз получил работу в Москве, так что мы приехали сюда уже с тобой.
— Дочка, — отец протянул ко мне руку. — С первого дня, как ты появилась в нашем доме, мы считали тебя своей и любили так сильно, как это только возможно… Я по прежнему считаю, что Машеньке не следовало говорить тебе…
— Машенька, у тебя была сестра, — вдруг вмешалась мама. — Близняшка. Мы хотели удочерить вас обеих, но…
Больше ничего не слышала. Слишком много информации, слишком серьезное потрясение… Кажется, потеряла сознание.
Очнулась, почувствовав резкий запах нашатыря. Папа понуро сидел рядом.
— Кто я? — спросила, открыв глаза.
— Ты наша дочь, — сказал папа твердо. — И не смей в этом сомневаться ни минуты!
У меня не было сил говорить. Хотелось побыть одной, привести мысли в порядок…
Моя жизнь вдруг стала напоминать стеклянный замок: одно неловкое движение — и все разобьется вдребезги. Я лежала в темноте, глядя в светлый прямоугольник окна, и пыталась думать. Сами собой возникли вопросы: кто были мои родители? Почему они меня отдали? И наконец — где моя сестра? Почему нас разделили? Сестра-близняшка… Интересно, какая она? Похожа ли на меня? Знает ли о моем существовании? Думает ли обо мне когда-нибудь?..
Сколько себя помню, я всегда слышала ГОЛОС. Он начинал звучать в моей голове совершенно неожиданно. Иногда это были просьбы о помощи, иногда плач, реже — радостные восклицания или веселый смех. Ощущения исчезали, едва я пыталась на них сконцентрироваться. Обычно они длились доли секунды — словно внезапные вспышки света… Мама считала, что я фантазирую, поэтому вскоре я просто перестала ей рассказывать. Иногда без всякой на то причины у меня начинало что-нибудь болеть — живот или колено, на котором не было и следа ссадины. Это тоже продолжалось очень недолго. Теперь я размышляла, не связаны ли все эти события с жизнью моей сестры? Когда-то я читала о связи между близнецами… Неужели и со мной происходило нечто похожее?
На следующий день я попросила родителей рассказать все, что им известно. Обо мне и моей сестре…
— Ты, наверное, хочешь ее найти? — со вздохом спросил у меня отец.
— Еще не решила, — ответила я совершенно искренне. — Пока хочу просто хоть что-нибудь узнать.
— Мы сами знаем не так много, — мама протянула мне пакет. — Здесь документы о твоем удочерении…
Я положила пакет на колени. Хотелось заглянуть туда как можно скорее, но мне было страшно…
— Мы приняли решение об удочерении, когда сказали, что детей у меня не будет, — рассказывала мама. — Поехали в детдом, где работала одна моя дальняя родственница. Алина посвятила детям всю жизнь, своей семьи так и не создала. Она сначала трудилась простой воспитательницей, потом директором детдома. Боролась за каждого ребенка…
— Так это она меня вам… Подкинула?
— Когда мы приехали туда впервые, ты пробыла в детском доме всего несколько дней. Плакала, скучала по сестре. Не знаю, почему вас разделили. Алина тоже не знала. Она пыталась узнать, но… — мама пожала плечами. — В любом случае, едва Олег увидел тебя, тут же сказал: берем.
— Папа? — я посмотрела в теплые карие глаза отца. Или не отца?
— Я сразу понял: ты моя дочь, — он улыбнулся. — Было в тебе что-то такое, что брало за душу…
— Благодаря Алине формальности были сокращены до необходимого минимума, — перебила его мама. — Мы хотели удочерить и твою сестру, но через какое-то время выяснилось, что это невозможно… Мне очень жаль, любимая, — мама нежно погладила меня по голове.
Я накрыла ее руку своей.
Мама никогда не показывала своих чувств, но я знала: ради меня она, не задумываясь, бросится в огонь. Домашнее тепло давал мне папа. Именно он терпеливо выслушивал рассказы о моих проблемах, объяснял задачки по физике и выдавал деньги на карманные расходы. Мама же следила за порядком, всегда была последовательна и справедлива, часто бескомпромиссна. Пожалуй, за это я ее и любила… Довольно долго я сомневалась: а стоит ли что-либо предпринимать? До сих пор у меня было прошлое, было спокойное гнездо, которое мне дали родители. И вполне вероятно, мне не очень понравится то, что я узнаю. Если, конечно, начну узнавать. В общем, понемногу я склонялась к мысли, что незачем… И тогда это произошло…
Однажды, возвращаясь из университета, я вдруг увидела резкую вспышку, почувствовала сильный удар, потом — боль… Потеряла сознание. Очнулась на скамейке. Вокруг меня собралось много народу.
— Эпилепсия… — послышался нервный шепот откуда-то сбоку.
— Э -э-э, да что там… Пьяная она, вот и все, — ответил другой голос.
— Водкой не пахнет… — добавил кто-то.
— И выглядит прилично…
Я с трудом подняла голову. Перед глазами кружились какие-то черные точки. Незнакомый парень держал меня за руку.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он, увидев, что я пришла в себя.
— Плохо… — ответила я.
— Не волнуйтесь, сейчас приедет скорая, — он тепло улыбнулся.
— А что случилось?
Оказалось, я мирно ехала в автобусе, но вдруг ужасно закричала и упала в обморок. К счастью, рядом сидел врач — этот самый молодой парень. Он вынес меня на свежий воздух и вызвал скорую. В памяти неожиданно всплыли обрывки событий. Страшная авария… Кто-то кричит от боли, стонет, зовет на помощь, и — тьма…
Два дня провела в больнице. Врачи только руками разводили: я была абсолютно здорова. Теперь существовало только одно объяснение происшедшего: раз уж я видела аварию, в которую сама не попадала, значит, в беде оказался самый близкий для меня человек — моя сестра… Неожиданно я осознала, что нужна ей, приняла решение, и уже на следующий день постучала в дверь тети Алины. Мне открыла энергичная седая женщина.
— Жанночка? Вот сюрприз! Входи скорее, — она всплеснула руками.
— Откуда вы… — удивилась я.
— Да просто узнала, — улыбнулась она. — Твоя мама время от времени присылает мне фотографии…
Прежде чем перейти к главной цели моего визита, пришлось рассказать тете Алине почти всю свою биографию. Узнав о маминой болезни, она очень расстроилась.
— Тетя, — сказала я наконец, — вы знаете, зачем я приехала…
— Догадываюсь, — вздохнула она. — Должно быть, хочешь что-нибудь узнать о семье, где родилась…
— Меня больше всего интересует сестра, — сказала я. — Родители… Знаете, как-то не получается представить в этой роли никого, кроме людей, которые воспитывали и любили меня больше двадцати лет! Должно быть, биологические родители просто не хотели меня, а раз так, мне тоже не слишком-то интересно, где они. Но сестра — дело другое. Мама говорила, вам тогда ничего не удалось узнать…
— Это не совсем так, — тетя Алина покачала головой. — Просто твоя сестра не попала в детский дом…
В такое очень трудно поверить. Это каким же надо быть чудовищем, чтобы одного ребенка оставить, а второго отдать в детдом?
— Много времени прошло, прежде чем я собрала твою историю воедино. — Тетя Алина поудобнее устроилась в кресле. — Брак твоих родителей не был удачен. И вот после очередного скандала они, наконец, решили расстаться и поделили имущество и… детей. Ты досталась отцу, а твоя сестра — матери.
— Прямо как в кино, — хмыкнула я.
— Только без хеппи-энда, — продолжала тетя. — Твой отец нашел работу в другом городе, снял квартиру и приехал за тобой. Была зима, плохая погода, а он спешил. И случилась авария. Он погиб на месте, но с тобой, слава богу, все было в порядке. Ты попала в милицию, а потом — в детдом, где я работала. Когда стали разыскивать твою маму, выяснилось, что она уехала за границу, оставив твою сестру под присмотром матери…
— Моей бабушки?
— Да. Однако та не пожелала иметь с тобой ничего общего. Видимо, так сильно ненавидела твоего отца. Заявила, что он получил то, чего заслуживает, и будет гореть в аду… А когда у тебя появились приемные родители, бабушка без возражений подписала отказ от всех прав — чтобы удочерение было законным.
— А почему же она не захотела отдавать мою сестру? — удивилась я.
— Думаю, эта женщина не совсем здорова психически, — тетя Алина задумчиво покачала головой. — Внушила себе, что Ксения — дочь твоей матери, а ты — дочь отца. Поэтому и не хотела тебя видеть…
— Бред! — Я передернула плечами. — А что же моя биологическая мать?
— Честно говоря, я даже не знаю, вернулась ли она в Россию, — вздохнула моя собеседница.
— Значит, ей было настолько наплевать на меня, что она даже не поинтересовалась, где я, — сказала я горько, а потом посмотрела на тетю и замолчала, догадавшись, что мое удочерение было, скорее всего, незаконным, ведь у меня были и мать, и бабушка, а может, и родственники по отцовской линии…
— Нет, — тетя словно читала мои мысли. — У твоего отца нс было родственников. Я все проверила. Прежде чем… нарушить закон. Хотелось сделать так, чтобы тебя можно было удочерить официально, чтобы ты не росла в детдоме…
— Тетя, а вам не было страшно? — тихо спросила я, глядя ей в глаза.
— Нет, — ответила она спокойно. — Иногда это единственный шанс найти ребенку настоящую семью.
Что ж, мне опять предстояло путешествие — на сей раз к бабушке, которая когда-то от меня отказалась. Видеть ее не хотелось совершенно, но нужно было спешить: сестра продолжала звать меня, но ее голос становился все тише…
Стоя перед дверью дома, где обитала моя, как выяснилось, кровная родня, я чувствовала… Не знаю, как сказать… Пожалуй, любопытство, смешанное, правда, с изрядной долей… гнева, что ли, а может, презрения… Интересно посмотреть на людей, способных отдать собственное дитя, словно котенка, «в хорошие руки»… Спасибо, что хоть на помойку не выбросили!
Неопрятная всклокоченная старуха в халате долго молчала, бесцеремонно меня разглядывая.
— Ну конечно, — прошипела она в конце концов. — Так я и знала, что когда-нибудь ты заявишься…
— Где моя сестра? — без предисловий спросила я.
Смотреть на это злобное существо было неприятно.
— В больнице она… — Карга словно выплюнула эти слова. — В коме…
— Адрес больницы! — рявкнула, не пытаясь притворяться вежливой.
Когда дверь захлопнулась, я вдруг поняла, что мне жаль Ксюшу. По сравнению с этой омерзительной бабкой моя мама была настоящим ангелом, не говоря уж об отце…
Врачу достаточно было взглянуть на мое лицо, и он перестал сомневаться в том, что меня нужно впустить в палату, где лежала Ксения… Казалось, я вижу себя — только очень бледную и завернутую в белый саван. Я провела в больнице несколько суток. Сидела у Ксюшиного изголовья, держала ее за руку и говорила, говорила… О своей жизни, о приемных родителях, о тете Алине… О том, как узнала о ее существовании и как нашла ее… Говорила, пока не пересыхало в горле. А потом начинала снова… На пятый день случилось чудо: сестра очнулась. Она посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:
— Вот ты и пришла…
А потом уснула. Но это был уже настоящий сон, а не болезненное забытье.
Лишь через два дня получилось пообщаться, и это было что-то невероятное! Мы оказались фантастически похожи друг на друга. Будто я обрела утраченную часть себя, а вместе с ней — удивительную гармонию в душе…
— А ты знаешь, что спасла меня? — спросила однажды Ксюша.
— Как это? — удивилась я.
— Когда я была в коме, казалось, что погружаюсь в мягкую пуховую перину, и это было так приятно, так здорово, что бороться попросту не хотелось… И тогда вдруг появилась ты… Ты звала меня, и я чувствовала, что это важно, что мне обязательно нужно вернуться…
Я взяла ее за руку. Мы больше не потеряем друг друга. Нас что-то связывает. Не могу и не хочу объяснять, что именно…

Открой меня

Открой меня

Чёрная подруга

В куклу, обвязанную моим платком и украшенную прядью моих волос, были воткнуты две толстые иглы — одна сзади, в позвоночник, а вторая — в левую стопу… Так вот откуда моя болезнь???…
Разбудил меня телефонный звонок. Приоткрыв глаза, посмотрела на часы. Час ночи, однако!
— Какой ненормальный трезвонит в такое время? — спросила саму себя, но все же сняла трубку:
— Да! Я вас слушаю!
— Валя, спаси меня… — услышала я шепот и не сразу поняла, кто это.
— Кто говорит? — тихо уточнила.
— Это Маша… Матильда…
Я на мгновение замолчала.
«Неужели Машка? Та самая Матильда?! — подумала потрясенно. — Давняя подруга и заклятый враг?» В последний раз мы виделись два года назад в Берлине. После разговора с ней и Иваном, моим, точнее, теперь уже ее парнем, я решила вернуться в Россию. Сердце было разбито вдребезги — меня предали два самых близких человека… Я застала их в весьма недвусмысленной ситуации. Собственно, они ничего не отрицали и даже не оправдывались. Мой жених сказал, что это первый и единственный раз, но потом Машка призналась, что давно с ним спит. Мне стало неприятно, хуже того — стыдно за свою глупость и наивность. Я была слепой и глухой, раз ничего не заметила. Иван умолял простить его, утверждая, что Матильда его соблазнила, но я не смогла…
Через год после возвращения в Москву познакомилась с Андреем — любовью всей моей жизни. Недавно мы поженились, и сейчас я понимаю: так и должно было случиться. Я рассталась с Иваном, чтобы встретить Андрея, и больше не злилась ни на бывшего парня, ни на бывшую подругу. Хотя в глубине души осталась боль…
— Валя? Ты еще там? — в этот раз Машка говорила своим нормальным голосом, в котором, правда, ощущалась некоторая напряженность, а может быть, даже страх.
— Да. Что тебе нужно? — я старалась говорить спокойно.
— Валечка, спаси меня! Я в аэропорту.. Иван меня бросил и обокрал… Я одна, беременна… Не знаю, что делать, куда идти… — бывшая подруга расплакалась.
— А мама? У тебя же есть мама!
— Если бы! — перебила она злобно. — Она не хочет меня знать! Там новый любовничек, и я ей не нужна. Неважно… Единственная моя настоящая подруга — ты…
Заметив, что проснулся Андрей, я приложила палец к губам.
— Чем я могу тебе помочь? — помолчав, все-таки спросила я.
Машка вздохнула с облегчением.
— Сначала забери меня из аэропорта. У меня нет денег на такси…
Так в моей жизни снова появилась школьная подруга. Матильда всегда была красивая и очень смелая. Даже учителя признавали, что она умна и оригинальна. Все мальчишки сходили по ней с ума, а девчонки, ясное дело, ненавидели. Только мне она — нравилась. Более того, я ею восхищалась. Машка прекрасно знала, какое влияние на меня оказывает. Так что нет ничего удивительного, что именно она всегда решала, во что мы будем играть и даже в какой университет поступим… Кстати, и в Берлин мы с Иваном тоже поехали только потому, что этого захотела Матильда… Но сейчас ее невозможно было узнать. Если бы Маша не позвала меня, я прошла бы мимо. Она стала худой, какой-то неухоженной. Мы стояли лицом к лицу, и я совершенно не знала, как себя вести. Неожиданно она бросилась мне на шею и разрыдалась — так отчаянно, что я почувствовала жалость…
Через пару часов мы уже сидели на нашей кухне и разговаривали. Вернее, она рассказывала — об Иване, о том, каким он оказался негодяем.
— Забрал с общего счета все наши деньги! Представляешь?! — Маша почти кричала. — Обокрал меня, обманул! Сволочь!
— Ванька? — удивилась я.
— Ты не поверишь, насколько он изменился… Как только я забеременела и перестала работать, он стал ужасно со мной обращаться, а недавно сказал, чтобы я убиралась ко всем чертям, хотя я ношу его ребенка! Предатель!
Я вздохнула. Что тут скажешь! «Теперь ты тоже будешь знать, каково это, когда предает близкий человек», — подумала не без некоторого злорадства, но тут же одернула себя: у человека беда, а я тут…
— Какие у тебя планы? — спросила. — Несколько дней, конечно, можешь пожить здесь, но квартира у нас небольшая, так что…
— Правда, можно? Отлично! Ты самая лучшая! — воскликнула она, восхищенно оглядываясь. — Классная квартирка. Ваша или снимаете?
— Наша, точнее, банка. Мы взяли ее в ипотеку, — ответила. — И все-таки какие у тебя планы?
— Пока никаких, — печально вздохнула подруга. — Но я обязательно что-нибудь придумаю, не переживай! У меня всегда есть запасной план. Не буду вам долго мешать…
Однако шла третья неделя пребывания Матильды у нас, а она и не заговаривала о переезде. Вела себя, впрочем, безупречно. Утром готовила завтрак, вечером встречала нас вкусным ужином. В квартире всегда поддерживала чистоту. Это было очень кстати, потому что в последнее время у меня начались проблемы с позвоночником, было трудно заниматься домашними делами как обычно. Однако, несмотря ни на что, присутствие подруги нас смущало. Меня немного раздражало, что она надевает мои вещи (своих у нее практически не было), а Андрюшка с самого начала относился к ней с настороженностью, так как знал о моих берлинских злоключениях…
Андрей был очень недоволен тем, что Маша до сих пор живет у нас в доме
— Ты с ней разговаривала? — спрашивал он почти каждый день по пути с работы. — Маша нашла себе квартиру?
— Вчера сказала, что вроде бы присмотрела, — солгала я.
— Несколько дней назад она говорила то же самое! — Андрей повысил голос. — Так не может дальше продолжаться! Валя, ну сделай что-нибудь!
— Но что? — вздохнула я. — Знаешь же: она беременна…
— И что? Нам придется содержать и ее, и ребенка?! — Мой муж не на шутку рассердился. — Валюшка, но ведь мы выплачиваем кредит, едва сводим концы с концами. Сами ребенка не рожаем — для чего? Чтобы содержать чужого?
— Ты, конечно, прав…
Некоторое время мы ехали молча.
— Ты когда-то говорила, у нее в Москве живет мать. Нужно с ней поговорить. Она наверняка обрадуется, увидев дочь… — Если Матильда еще ничего не нашла, попробую связаться с ее матерью. Она, кажется, так и живет на Соколе, недалеко от моей работы. Подъеду к ней, хотя не знаю, получится ли… У меня ужасно болит нога… Такое впечатление, будто воспалился нерв!
К счастью, уже на следующий день я почувствовала себя намного лучше, поэтому отправилась по хорошо знакомому адресу.
— Валечка?! — Машкина мама обрадовалась. — Деточка, что ты здесь делаешь? Входи скорей!
Я медленно вошла в квартиру и сняла плащ. «Надо же… Почти ничего не изменилось», — подумала, оглядываясь по сторонам. Ирина Сергеевна усадила меня в кресло, а сама принялась готовить кофе.
— Не надо ничего, спасибо! Я просто зашла поговорить о Маше… — я сразу же перешла к главному.
Только что лучившееся улыбкой лицо Ирины Сергеевны застыло.
— Она три недели назад приехала из Берлина и сейчас находится в очень трудной ситуации…
— В трудной ситуации окажешься ты, Валюша, если пустишь ее к себе на порог, — перебила она меня. — И приехала она сюда не три недели назад, а восемь. Сначала жила здесь. За это время успела соблазнить моего второго мужа… Так что будь осторожна, девочка. Я слышала, ты недавно вышла замуж…
Посмотрела на Ирину Сергеевну. Способность говорить вернулась лишь через несколько минут.
— Вы ошибаетесь… — начала я. — Все совсем не так! Маша сказала, Иван украл все деньги и выгнал… Я забрала ее из аэропорта в совершенно ужасном состоянии!
Ирина Сергеевна села напротив.
— Валечка, я тебя всегда любила и очень хочу оградить от проблем, а потому скажу правду… Это Маша обокрала Ивана, а не он ее. Она связалась с каким-то гаитянским шаманом. Вместе они занимались колдовством. Потом оба попали в тюрьму за мошенничество. Машке каким-то образом удалось вернуться в Россию. Я приняла ее с распростертыми объятиями, ты ведь понимаешь, я ее мать… — Голос Ирины Сергеевны задрожал. — За пять недель она вынесла из квартиры все ценности и соблазнила моего мужа! К тому же… В общем, берегись ее…
«Как мать может говорить такие гадости о собственной дочери?!» — потрясенно думала я, возвращаясь домой. Верить в это не хотелось… Андрей уже был дома. Сидел за столом, ел приготовленные Машкой вкусности и казался вполне довольным жизнью. Сначала я обрадовалась тому, что их отношения налаживаются, однако внезапно заметила кое-что еще. Матильда в коротком топике — моем, между прочим! — выглядела очень привлекательной и игриво улыбалась моему мужу… Я остолбенела. Дежавю? Да, я уже видела и эти взгляды, и ответную улыбку своего мужчины. Вдруг вспомнила то, что произошло в Берлине, и ужаснулась.
«Нет, ведь этого не может быть, — пыталась я рассуждать логически. — Машка беременна, а Андрей хочет поскорее избавиться от нее. Наверное, мне просто-напросто показалось… Все из-за той чуши, которую наговорила мне Ирина Сергеевна!» Однако за завтраком все повторилось. Когда я проснулась, Андрей уже встал. Из кухни доносился его голос, смех Матильды. Они болтали. Мне снова стало страшно. «А вдруг она соблазнит и его тоже?» — пришла внезапная мысль. Я почувствовала себя чужой в собственном доме! Они разговаривали, смеялись… Мне оставалось только молча наблюдать…
В то памятное утро в квартире было тихо. Матильда куда-то ушла, Андрей брился в ванной. Помню, я чувствовала себя отвратительно, была подавлена и психически, и физически. Болело все тело, но больше всего почему-то — позвоночник и левая нога. Да еще все время вспоминала о Машке. Когда незадолго до выхода на работу я спросила о ее планах, она ответила, что ситуация вроде бы проясняется… «Может быть, она имеет в виду… Андрея?! — думала я в ужасе. — В этом и состоит ее план?! Сначала — мои вещи, потом — мой муж…» Я снова почувствовала себя одинокой и несчастной. Да еще боялась сказать о своих опасениях Андрею. Неожиданно я осознала, что ненавижу Матильду и хочу, чтобы она исчезла из нашей жизни! Стыдно признаться, но я пожелала ей смерти…
Но Машка не умерла. По телефону она сообщила, что началось кровотечение и случился выкидыш…
— Мне очень жаль… — сказала я искренне и вдруг испугалась того, что это мои дурные мысли привели к смерти ее ребенка…
Стали мучить угрызения совести.
— Что ж, это судьба… — ответила она со странной легкостью.
— Тебе что-нибудь нужно? — спросила я заботливо. — Привезти что нибудь? Одежду, зубную щетку… В какой ты больнице?
— Нет, не надо приезжать, — резко перебила она. — У меня все есть. Вечером вернусь. Извини, я оставила беспорядок в квартире…
Квартира действительно выглядела странно. Всюду висели какие-то черные платки. В ванной — следы крови, должно быть, кровотечение началось прямо здесь. Все вещи Матильды собраны в сумку…
— Наконец-то она съезжает, — с облегчением вздохнул Андрей.
— Ты правда этого хочешь? Вроде в последнее время она начала тебе нравиться, — сказала я с упреком.
— Не говори глупости! Просто я хотел быть вежливым. К сожалению, она неправильно это поняла!
В этот момент мне на глаза попался весьма странный предмет… Под зеркалом, среди Машкиной косметики, лежала какая-то кукла.
— Неужели она играет в куклы? — удивилась я. — Надо же…
Андрей посмотрел и ответил:
— Смотри, это не просто игрушка!
В куклу, обвязанную моим платком и украшенную прядью моих волос, были воткнуты две толстые иглы — одна сзади, в позвоночник, а вторая — в левую стопу… Мы с мужем в ужасе переглянулись.
— Это что, вуду? — спросила я.
— В кино все выглядит очень похоже… А ну-ка вспомни, когда у тебя начал болеть позвоночник… И когда появились боли в ноге? — задумчиво спросил Андрей.
— Кажется, примерно месяц назад… Думаешь, это из-за куклы?
Муж пожал плечами.
— Кто знает… Теперь я понял, зачем ей было это нужно… Видишь ли, твоя Матильда… вчера пыталась соблазнить меня, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.
— И ?.. — спросила я тихо, хотя сердце билось в бешеном ритме.
— И не соблазнила… — Андрей улыбнулся. — Конечно, флирт тешил мое мужское самолюбие, но…
Мы немного помолчали.
— Что будем с этим делать? — спросила я, показав на зловещую фигурку. — Думаешь, будет достаточно просто вынуть иголки?
— Не знаю. Завтра поищем специалиста, который сможет ее… «разминировать». А пока соберем вещи Матильды. И еще: надо сменить дверной замок…
Вечером явилась Матильда. Сначала пыталась открыть дверь своим ключом, потом стала стучать. Мы встретили ее на пороге.
— Почему вы поменяли замок? — спросила она удивленно.
— Вот почему… — Я продемонстрировала ей найденную куклу.
В ее глазах мелькнула злоба. Андрей отдал сумку и запер дверь. Мы очень надеемся, что больше никогда не увидим Матильду. Никак не могу понять, почему она так хотела моей смерти! Теперь, когда у меня случаются проблемы со здоровьем, не выходит из головы мысль, что это не просто болезнь, а результат черной магии…

Открой меня