[Флудилка] Болтаем обо всём!)

Не узнаю себя

Мы с Жанной учились в одной группе в институте. Внешне были очень похожи, только подруга… как бы это сказать, была несколько энергичнее, веселее, ярче, что ли. И я ей завидовала. Всегда. Мы дружили до поры до времени, пока нам обеим не понравился один и тот же парень. Почему-то я считала, что Никита должен выбрать именно меня, но, к сожалению, он предпочел ее.
— Отступись от него! — орала я. — Ник — мой парень!
— Рита, пусть Никита сам выберет ту, которая ему больше по душе,- примирительно ответила Жанна. — Не будем же мы дуэль на мясорубках устраивать? — она слегка улыбнулась.
— Ты мне больше не подруга!
— Как знаешь…
Всеми силами, да и чего греха таить, не совсем приличными методами, я пыталась отвернуть парня от Жанки, но тщетно. Через полгода они поженились. И тогда я затаила зло. Первый раз и, увы, не последний.
После окончания учебы жизнь нас разбросала в разные стороны, мы не виделись несколько лет. Я занималась бизнесом. Нужно признать, вполне успешно. Моя небольшая фирмочка со временем разрослась, встала на ноги и заняла свою нишу в нашем городе. Как-то я узнала, что у Жанны магазин то ли фурнитуры, то ли пошива штор. Впрочем, тогда для меня это не имело значения. Единственное, что меня не устраивало в моем предпринимательстве, — это месторасположение офиса — на окраине города.
— Лена, подыщи новое помещение для офиса,- попросила я как-то секретаршу.
— А чем вас это не устраивает, Маргарита Валерьевна?
— На окраине, не престижно!
— Так зато подъезд хороший, да и большинство наших поставщиков из пригорода, им удобно! — возразила она.
— Ты будешь со мной спорить? — я слегка повысила голос.
Лена промолчала. А что она могла ответить самонадеянной и несколько деспотичной шефине? Ни-че-го!
Ежедневно я интересовалась, как идут дела в плане поиска нового помещения, но новостей никаких не было. И вот однажды узнала, что в самом центре города в старинном особняке, продаются две квартиры на первом этаже. Какая удача! Там можно такой офис забабахать, что все конкуренты от зависти удавятся. Радости моей не было предела, но, оказалось, рано я начала строить наполеоновские планы. Помещение выставили на негласный аукцион, да и цену заломили такую, что не дай бог. Но отступать не в моих правилах. Каково же было мое удивление, когда на торгах я встретила… Кого бы вы думали? Жанну!
— Ну и зачем тебе такое шикарное помещение? — поинтересовалась я. — Занавесочки продавать будешь? Или шпульки-бирюльки?
— Зачем ты так? — мягко ответила бывшая подруга.
А вскоре меня ждал удар ниже пояса, болезненный до слез: последнюю сумму назвала Жанна. У меня не хватило каких-то двадцати тысяч, и моя мечта о шикарном офисе в старинном особняке рассыпалась в прах. Я проклинала бывшую подругу, а теперь злейшего врага, на чем свет стоит, желала ей всяческих неприятностей и вслух, и про себя. Но, как ни странно, ей это нисколько не мешало. Через несколько месяцев в отремонтированном помещении открылся салон-магазин «ЖА+НИ», что в переводе означало «Жанна плюс Никита». Представляете, как это задело мое самолюбие?
И вот тогда я совершила вторую ошибку.
— Маша, ты, кажется, когда-то говорила, что у тебя есть знакомая бабка-знахарка? — поинтересовалась я как-то у приятельницы.
— А зачем она тебе?
— Да… так… — я не хотела вдаваться в подробности.
— Ой, Ритка, она же это… ну… как тебе сказать? Как сама говорит, черной магией увлекается. Стоит ли с ней связываться?
— Именно это мне и нужно! — весело ответила я.
— Шутки шутками, но ты же знаешь, что православная церковь связываться с потусторонними силами не советует. Это грех, и нужно подумать много-много раз, прежде чем на такое решиться. Лучше не решаться вообще.
Мария еще попыталась отговорить меня от, как сейчас понимаю, дурацкой идеи, но я была упряма, как баран.
Встреча с ведьмой оставила неизгладимое впечатление. Антураж салона в духе оккультизма: иконы, хрустальные шары, темная, едва освещенная комната, мерцание свечей, странный сладковато-пряный запах… Пожилая женщина одета в длинные свободные одежды, кругом множество различных талисманов, оберегов, какие-то магические посохи, старинные книги.
— Можешь не рассказывать, с чем пришла. И так знаю: хочешь соперницу извести… Вижу и деньги здесь замешаны, и любовь.
— Да,— только и смогла ответить.
— Ну что ж, тогда слушай и запоминай. Скажешь вот эти слова. Проведешь ритуал. Купи сопернице подарок, но такой, чтобы она лично им пользовалась, а потом пойдешь ночью в полнолуние на кладбище… — Старуха помолчала и добавила: — Только смотри — назад дороги не будет! Не нашелся еще колдун, который бы порчу, наведенную мною, снять смог!
Я же сделала все, как велела колдунья. Купила чашку, явилась к подруге в день рождения и сказала:
— Жанка, кто старое помянет, тому глаз вон! Поздравляю тебя с праздником!
Подруга обрадовалась моему приходу и презент приняла. А через три месяца позвонил Никита:
— Рита,- сухо начал он, — ты, кажется, хотела купить наш офис? Так вот. Он продается! — и назвал цену гораздо ниже первоначальной. — Жанна болеет, врачи не могут найти причину. А она сохнет на глазах. Стала рассеянной, забывчивой, голова кружится, сознание теряет, утратила всякий интерес к жизни, а иногда в нее словно бес вселяется: становится раздражительной, злобной… Тут уж не до бизнеса — спасать нужно. Мы решили переехать к моим родителям в Новосибирск.
Я была на седьмом небе от счастья. Сбылась мечта идиота!
На подписании договора увидела бывшую подругу. Господи, как она изменилась: постарела, исхудала вся, лицо бледное с нездоровой желтизной, под глазами залегли темные круги, волосы стали блеклыми, торчат в разные стороны как пакля. Мне в какой-то момент стало ее даже жалко! Я не удосужилась сделать свежий ремонт в помещении — сразу же туда переехала. Обнаружила, что Жанна забыла кое-какие вещи, кофеварку, посуду. «Ну и чудненько! Хоть на этом сэкономлю!»
А вскоре со мной начало происходить нечто странное. Первым звоночком стало то, что я забыла о предстоящей встрече с партнерами, фирма потерпела убытки, и немалые. Естественно, я обвинила во всем секретаршу, дескать, не напомнила. Ни в чем не повинную Лену я с треском уволила. Дальше — больше: пропал аппетит, стала часто кружиться голова, несколько раз на улице теряла сознание. Затем дела меня вовсе перестали интересовать. Но, несмотря на это, каждый день приходила в офис. Он буквально тянул к себе, словно загипнотизировал. Мне не хотелось идти домой, ведь там никто не ждёт. Могла засиживаться с чашкой чая в руке до ночи, тупо глядя в пустоту и не думая ни о чем. Стала раздражительной, срывалась на родных и близких, орала, что никто меня не понимает, всех ненавижу… В такие минуты сама себя не узнавала, но остановиться не могла.
Как-то засиделась допоздна. В полумраке комнаты светилась лишь настольная лампа. Взгляд упал на отражение в зеркале. И я себя не узнала. Оттуда, из глубины зеркальной глади, на меня смотрела… Жанна. Но не та, которую я знала в институте, а другая — изможденная и постаревшая женщина с бледным лицом и темными кругами под глазами. По телу пробежали мурашки: я медленно, но уверенно превращаюсь в Жанну. Точнее, в то, что я с ней сделала, благодаря помощи ведьмы. Машинально потянулась за чашкой, чтобы заварить кофе. Вдруг словно током ударило: ведь это чашка, которую я подарила подруге, сделав на нее наговор порчи, чтобы устранить соперницу, но, оказывается, не только ее… Ночь я не спала.
Утром кинулась к той бабке, чтобы она попыталась все остановить, вернуть меня прежнюю, да и Жанну тоже. Та долго отказывалась, но потом все-таки согласилась. Работала она со мной и с Жанной, которую пришлось разыскать и вызвать, долго…
Кажется, все получилось: мы начали выздоравливать, страшный офис я продала, нашла себе другой, чашку по совету старухи мы разбили и закопали на перекрестке у церкви.

Открой меня

Предначертанный дар

Еще будучи ребенком, я осознавала, что отличаюсь от других людей, и это меня очень расстраивало. Но деваться-то было некуда…
Обо мне всегда говорили, что я «другая»… А в деревне, где с утра до вечера люди заняты работой, не любят тех, кто ведет себя не так, как все. Сельские детишки во всем копируют взрослых и тоже травят «не таких», потешаясь над ними. Так случилось и со мной. Ребята насмехались над моими рассказами о том, что цветы слышат, а деревья поют, что животные и растения чувствуют то же, что и люди, поэтому их нужно беречь. Даже старшие братья подшучивали надо мной. «Ты, Маруська, знаешь, что говорит этот карась?» — хохотали они, когда отец ловил рыбу, а я, глотая слезы, просила, чтобы он подарил рыбешкам жизнь. Но в обиду другим деревенским детям братья меня не давали. Одна только мама внимательно выслушивала мои рассказы и рассуждения, гладила по голове и приговаривала ласково:
— Умница ты моя…
Когда пропала моя подружка, я указала односельчанам, где ее надо искать…
Прекрасно помню, как впервые подумала о том, что со мной происходит нечто странное. Мне было двенадцать лет. Время, когда девчонки открывают в себе изменения, связанные с нарождающейся женственностью. В тот день Аня, моя подружка, не пришла в школу. Я хотела после обеда занести ей тетради, которые выдала училка, но вдруг в кухню вбежала мама Ани, тетя Галя.
— Аннушки нигде нет! — закричала она с порога. — Я с утра ушла на paботу. Велела ей накормить свиней, потому что сама уже опаздывала. На столе оставила для нее завтрак. А когда после обеда возвратилась домой, завтрак как стоял, так и стоит! Скажи, Маруся, а в школе Аня сегодня была? Вы уходили вместе? — расспрашивала она меня скороговоркой.
— Нет, — я покачала головой. — Не было ее в школе… Мы все решили, что Аня заболела.
Я отложила вилку (неловко было жевать в такой момент), но в душе совершенно не ощущала беспокойства. Знала: Анька найдется.
— Нужно заявить в милицию, — сочувственно посоветовала мама.
— Я уже была в сельсовете. Петрович отправил мужиков, они сейчас обыскивают лес и луг… Дочки ни-где нет! — всхлипнула соседка.
Мама обняла тетю Галю за плечи и повела в комнату, шепча ей слова ободрения, но вдруг обе женщины умолкли, резко обернувшись в мою сторону.
— Что?! — спросили одновременно обе мамы, уставившись на меня.
Только в это мгновение я поняла, что произнесла что-то вслух.
— Аня жива, — повторила я, сама удивляясь происходящему. — Она недалеко от дома… — медленно продолжала. Перед глазами все вдруг стало расплываться. Сквозь привычную картинку проступали какие-то камни, кусты… — Лежит возле каких-то камней… — я изо всех сил старалась сосредоточиться на своем мысленном видении.
Тетя Галя побелела как полотно.
— Откуда ты знаешь?! — закричала.
— Не знаю откуда… Просто вижу — она там… — уже увереннее произнесла я. — В саду надо искать!
— В саду?! Это где? Отвечай, что ты с ней сделала?! — она схватила меня за плечи и принялась трясти.
Я ничего не понимала: почему это вдруг я? При чем тут вообще я? Мама опомнилась первой.
— Галина, что ты говоришь?! При чем здесь моя дочь? — возмутилась она словам соседки, подошла и вырвала меня из ее рук. — Думай, что плетешь! От страха у тебя, наверное, помутилось в голове!
В тот же день, к вечеру, Анька нашлась. Подружка была жива.
Когда она возвращалась из свинарника, то зашла в конец сада, где росли яблони, с которых отец не позволял рвать яблоки, так как готовил их на продажу. Аня хотела сорвать несколько штук для себя и для меня. Но запуталась в траве и упала в старый высохший колодец, в котором лежали только камни и, на ее счастье, прошлогодние листья. Подружка сломала ногу и сильно оцарапалась. Кричала, звала, но ее не слышали — видно, трава и земля заглушали звуки. Но, кроме этого, с ней ничего такого страшного не случилось. Мама Ани, хотя и благодарила за помощь, смотрела на меня как-то недоверчиво. Сельчане были очень удивлены необычным случаем.
Через несколько дней мама послала меня в лавку за хлебом и макаронами. Едва я подошла к магазину, люди вдруг умолкли. Меня даже пропустили к прилавку без очереди. Почему-то это было неприятно. Купила все, что мама велела, и поспешила домой. И вдруг услышала за спиной: «Ведьма». Шла домой и рыдала в три ручья. Сравнение с ведьмой показалось мне чем-то ужасным. Я точно знала: ведьмы — плохие! Мама выслушала мой сбивчивый рассказ, прижала к себе.
— Не плачь, Маруся, а дураки пускай болтают! Ты девочка чистая, крещеная, просто не обращай внимания! Поболтают и забудут.
Из маминых слов я ничего не поняла, однако пошла в свою комнату и села за уроки.
На стене, точно напротив моей постели, висел портрет бабушки Юли, маминой мамы. Все говорили, что я на нее похожа. Но я ее никогда не видела: бабушка умерла в тот самый день, когда я родилась. И вдруг я увидела, как сквозь мутное стекло: постель, на постели женщина. Кажется, это и есть бабушка. Она дышит тяжело, хрипло, тянет руки ко мне. А я словно вишу над ней в воздухе и слышу чей-то голос: «Девочка…» — и лицо старухи приближается ко мне. Почему-то приходит уверенность, что меня держит на руках мама. А бабушка Юля говорит: «Теперь я могу уйти спокойно, вместо меня Мария остается хранительницей». Я рассказала обо всем маме, пыталась ее расспросить, что же это значит. Но она только отмахнулась, не ответив. Постепенно история с Анькой забылась, и сельчане перестали на меня коситься…
Вскоре я окончила восемь классов, и мама отправила меня в районный центр, в кулинарный техникум. Свой переезд я восприняла с радостью и облегчением. Здесь никто не знал о моих «странностях» и о том случае, поэтому я наконец могла спокойно ходить по улицам. После техникума я не вернулась домой. Сняла квартиру, нашла работу в кондитерской и жила, как все.
Ну, может, почти как все, потому что одна вещь тревожила и не давала покоя — это старушка, выглядывавшая из окна старого дома, расположенного напротив. Все было вроде бы ничего, но я точно знала, что она ненастоящая! Во-первых, на ней была одежда, которую носили, пожалуй, в прошлом веке, а во-вторых, ее лицо показывалось в окне в самое неподходящее время: и среди ночи, и ранним утром… Но самое удивительное — старушка выглядывала и наклонялась из окна, даже когда оно… было закрыто! Некоторое время я думала переехать на другую квартиру, но потом привыкла к таинственной бабке.
Вскоре я стала встречаться с Володей, мы поженились. Володя переехал ко мне, потому что у нас не было денег, чтобы снять квартиру побольше. О старушке в окне я старалась не думать, потому что в глубине души была уверена, что ко мне подкрадывается какое-то психическое заболевание… Конечно, я слышала об экстрасенсах, колдунах, ведьмах и прочих странных людях. Но никогда не верила в их реальное существование. Тем более не могла поверить, что вся эта чертовщина имеет отношение ко мне.
Володя убедил меня, что нельзя отказывать тем, кому нужна помощь…
Моей Оксанке было четыре месяца, когда я во время кормления дочери увидела по телевизору на местном канале фотографию годовалого мальчика, которого мать разыскивала несколько недель. Я посмотрела на снимок, и меня охватило странное чувство — то ли беспокойство, то ли тоска… Чувство было таким сильным, что неожиданно для себя я расплакалась.
— Что случилось? — испуганно посмотрел на меня муж. — Не бойся, расскажи, как есть…
Я подумала, что могу доверить ему свою «страшную» тайну, поэтому рассказала обо всем: о том происшествии с Аней, о моих странных ощущениях, и даже об этой необычной старушке из окна в доме напротив. — И знаешь, когда я увидела этого ребенка, то вдруг почувствовала… — вздохнула я.
— Будто ты что-то такое о нем знаешь? — догадался Володя.
— Кажется, да… — Я смутилась, потому что наверняка звучало это странно, но муж не удивился.
— Ты такая чуткая и нежная, — задумчиво произнес он. — Может, потому и видишь то, чего другие заметить не могут — иной мир…
— Пожалуйста, не говори об этом никому! — попросила я мужа. — Может, это мне только кажется…
— Хорошо, — согласился Володя. — Будет так, как ты захочешь. Только подумай еще раз… Может, ты могла бы кому-нибудь помочь?
— Нет, — я покачала головой. — Не хочу. И вообще, не думаю, что знаю что-то о пропавшем ребенке…
Конечно, я не сказала ничего мужу, но ужасно боялась, что необычные и необъяснимые ощущения рано или поздно доведут меня до безумия.
Шли дни, но вместо ожидаемого покоя я только терзалась угрызениями совести, потому что не захотела помочь несчастной женщине и ее малышу. Наконец не выдержала и позвонила в редакцию телепрограммы. На следующее утро мама пропавшего ребенка была у меня. Я пригласила ее зайти в дом, но что делать дальше, не имела понятия. Володя, видя мою растерянность, предложил:
— Может, посмотришь на фото мальчика? Так в кино делали…
— Может… — тихо пробормотала я.
Сначала неуверенно, потом внимательнее посмотрела на фото — и вдруг ощутила такое же непривычное беспокойство, как и тогда… Это было похоже на кадр из фильма, который очень быстро промелькнул перед глазами. Настолько быстро, что я едва его разглядела. Сначала увидела улицу: тихую спокойную улочку, утопающую в зелени… Потом разглядела дорожку, ведущую к одному дому.. И наконец номер этого дома. Обо всем рассказала безутешной матери.
Женщина схватилась за голову.
— Я догадывалась, что он там!
Я вопросительно смотрела на нее.
— Это адрес моих свекров, — пояснила она. — Полгода назад, когда погиб их сын, они сделали все, чтобы забрать у меня ребенка. Тогда я была безработной, а у них — большой дом, сад, огород… «Идеальные условия», — настаивали старики. Но суд решил иначе. Милиция их тоже допрашивала, но они отрицали, что им известно, где ребенок. Возмущались и говорили, что тревожатся о малыше так же, как я. Хотя я догадывалась, что это они украли моего Ванечку! — вздохнув, женщина вытерла слезы. — Не знаю, как вас и благодарить! По крайней мере, теперь я хотя бы знаю, что мой сыночек жив!
— Рада, что смогла вам помочь.
Желая меня отблагодарить, женщина решила рассказать об этой истории корреспонденту нашей городской газеты. Мне не слишком понравилась эта идея, но после долгих сомнений я согласилась. Ко мне стали обращаться люди, искавшие отцов, дочерей, сыновей. Я никому не отказывала, но их рассказы и мои «поиски» очень утомляли. Помню родителей, которые принесли фотографию сына, исчезнувшего три года назад. Несмотря на то, что прошло уже много времени, они все еще надеялись, что сын жив и со временем объявится. И не ошиблись. Я не смогла назвать им город, но знала, что парень находится сейчас за границей. Молодой человек вскоре нашелся во Франции. Он намеренно прервал контакты с родителями. По его словам, они слишком его допекали…
Потом ко мне обратился пожилой мужчина, сын которого исчез четырнадцать лет назад.
— Это он, — показал фотографию светловолосого подростка. — Знаю, это трудно, ведь теперь Марк уже взрослый. Но я умоляю вас, не отказывайте мне! Сын для меня — все! У меня больше никого нет!
Я проводила его в комнату и сосредоточилась на снимке. Очень хотелось дать мужчине хоть какую-то надежду, что его сын жив, но… Как я ни старалась, ни фото и ни одна из личных вещей пропавшего не натолкнули меня ни на какой след. Парень, видимо, был мертв.
— Мне очень жаль… — сказала я, возвращая принесенные вещи.
Посетитель ушел поникший, а я думала, мое сердце разорвется от боли… И ведь понимала же, что результат не может быть постоянно положительным и не всегда можно помочь! Но каждый раз мне казалось, что я сама потеряла близкого человека.
Тайна старушки из соседнего дома долгое время не давала мне покоя…
Вечером я снова увидела старушку в окне… И тогда решила пойти туда. Обошла дом вокруг, расспросила соседей. Из-за двери доносился детский смех. Хотелось постучать и спросить, долго ли они здесь живут, но я не сделала этого. Вскоре эта семья выехала, а в доме поселились другие люди, которые уж наверняка ничего не знали об этой старушке. И опять тайна осталась нераскрытой…
Однажды ко мне пришли из милиции. Просили помочь найти трехлетнюю девочку. «Мы задержали подозрительного типа, возможно, он причастен к исчезновению. Но пока мы не найдем девочку или ее тело, нельзя делать выводы. Помогите», — просил опер, несколько смущенный тем, что обратился к такому необычному «специалисту». Невозможно было отказать… И снова все повторилось: необъяснимое беспокойство, затем видение, словно сквозь мутное стекло. И я указала место, где ощутила «след». К сожалению, найти девочку не удалось, да и подозреваемый не имел отношения к ее исчезновению. Вероятно, малышка скатилась по откосу и утонула…
Душа корчилась от боли под грузом человеческих страданий. Я решила прекратить «работать ведьмой» и жить только для своей семьи.
— Знаешь, новые владельцы дома напротив начали переделывать подвал и обнаружили там женский скелет, — сообщил муж. Володя неожиданно замолчал, и мы растерянно посмотрели друг на друга: бабушка в окне?
Найденный скелет захоронили на кладбище, и старушка больше не появлялась… Мне никак не удается прекратить поиски: люди пишут, просят. Найти исчезнувшего человека не всегда удается.
Недавно ко мне на работу пришел отец парня, пропавшего четырнадцать лет назад. Назвал меня шарлатанкой, сказал, что я использую чужое горе для обогащения. Но я никогда не брала денег! Расплакавшись, я убежала в подсобку, где меня скоро отыскал шеф.
— Не переживай… — Он погладил меня по руке. — За него говорит разочарование… А ты помогаешь людям вернуть близких или хотя бы прекратить их мучение неизвестностью. Это очень важно!
Для меня самой загадка — то, что происходит. Иногда я вспоминаю слова из своего видения, сказанные бабушкой Юлей: «Остаешься хранительницей вместо меня…»

Открой меня

Открой меня

Открой меня

Кукла убийца

Страшный, ужасный грех на мне. Не отмолить мой поступок, даже на том свете не будет мне покоя — не даст чертова кукла …
Лизой я забеременела на третьем курсе колледжа. Витя, мой тогдашний ухажер, как только узнал об этом, тут же растворился в воздухе. Аборт мне делать было нельзя. А что мне, сироте, делать с дитем, никто ничего не сказал. Но мир не без добрых людей. Комендант общежития разрешила мне пожить после родов в комнатушке. Лизонька росла тихим и спокойным ребеночком, никаких хлопот ни мне, ни другим не доставляла.
Я окончила учебу. Вскоре мы переехали в другое общежитие, дочке на тот момент исполнилось 1,5 годика. Молодую маму с ребенком на руках брать на работу никто не хотел. Но было и еще препятствие: после родов мое здоровье пошатнулось, я понимала, что полный рабочий день я выдержать не смогу. Долги копились, жить стало совсем не на что. Поэтому я пошла в ближайшую церковь. Там не оставили нас. Помогали всем, чем могли. Через какое-то время знакомая читальщица — та, что читает заупокойные молитвы у новопреставленных, — попросила меня выйти на службу за нее. Так я и стала получать за это какие-то деньги, а иногда и продукты. Но и этого нам с Лизой не хватало — в те времена мало кто открыто веровал, поэтому и звали меня не всегда.
Доченька была для меня единственной радостью в жизни. Доброй девочкой росла, никогда ничего не требовала. Бывало, есть совсем нечего. Я у соседей займу пару картошек, пюре сделаю, Лизу бы накормить. Так она мне половинку оставит: «Мамочка, ты худенькая, тебе кушать надо». Я заплачу, а она меня гладит: «Ешь, мамочка, ешь». А я слезами заливаюсь: «Господь такое сокровище подарил!» Когда ей исполнилось пять, мне захотелось порадовать ее — купить ей килограмм конфет, которые она так любит.
Я забрала дочь из садика, говорю: «Купим тебе целый кулек сладостей!» Проходим мимо магазина игрушек. И тут Лизонька замечает на витрине куколку — мечту каждой девочки. Кружевное платьице, завитые волосы, чепчик, сандалики. «Мамочка, не нужно конфет. Давай купим куколку!» — дочка подняла на меня глазки, полные ожидания чуда. Я посмотрела на ценник и поняла, что купить такой подарок доченьке я не могу. «Может, купим другую?» — попробовала я предложить дочери. Она была умницей, все понимала, только тяжело вздохнула и потянула меня домой. Мое сердце сжалось!…
Лиза ходила грустная. А я ночами тихо плакала в подушку из-за жалости и к ней, и к себе. В церкви батюшка подозвал меня к себе: «Танечка, мне больше обратиться не к кому. Все читальщицы отказались. Я знаю, что у тебя тоже ребенок. Но у меня на тебя одна надежда. Я на отпевание пойду, а ты молитвы почитаешь». Я сначала не поняла, что батюшка от меня хочет. Выяснилось, что у одной семьи умерла дочка. Смерть нелепая — захлебнулась в детской ванночке, пока мать на минутку отлучилась. Наши женщины из церкви все как одна отказались — не могут они на мертвых детей смотреть. Я тоже запротестовала — если ты мать, то даже слышать о таком невыносимо. Но все-таки я согласилась. Тем более батюшка сказал, что семья небедная, обещала хорошо заплатить.
Частный добротный дом, куда мне предстояло идти, находился на окраине города. Еще не дойдя до ворот, я услышала нечеловеческий, душераздирающий крик. В истерике билась мать, рядом голосил отец. Почерневшие, высохшие от горя родители не могли заставить себя войти в дом, они вцепились мертвой хваткой в маленькую крышку гроба, стоявшую во дворе. Вокруг них суетились и причитали люди. Я долго собиралась с силами, сжимая в руках молитвенник. Вошла и увидела в гробике девочку, почти ровесницу моей Лизоньки. Я сама заплакала — какая трагедия! Венчик на лбу покойницы двигался из-за рыданий пожилой женщины, видно, бабушки.
Я начала читать. В какой-то момент мой взгляд упал на небольшой холмик под саваном, около руки девочки. Я про себя думала — что же это может быть? Посмотреть при всех было неудобно, спрашивать — тем более. Поэтому, когда я ненадолго осталась одна, я приоткрыла саван. Под локтем девочки лежала кукла — та самая, которую так хотела моя доченька. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Я тысячу раз покаялась в содеянном, но ведь теперь уже ничего не вернешь. Но в тот момент я решила, что заберу эту куклу с собой и подарю Лизоньке. Ведь этой девочке игрушки теперь не нужны…
Родители усопшей так и не смогли зайти в дом. Их обкололи успокоительным, они все сидели во дворе, не в силах даже встать. Люди приходили попрощаться, поток шел нескончаемый. У меня все не было возможности взять куклу. Пока в очередной раз мать опять не впала в безумство. Врагу не пожелаю видеть такое. Молодая женщина, превратившаяся в старуху, каталась по земле и рвала на себе волосы. Ее крик стоит в ушах до сих пор. Так же, как теперь и мой… Все, кто были в доме, ринулись к матери, я осталась одна. Я быстро вынула куклу и положила в свою сумку. Молилась, чтобы никто ничего не заметил. Не заметили… .
Дома я подарила куколку доченьке. Сколько радости было в этих глазах! С тех пор дочка не расставалась с игрушкой ни на минуту. Пока однажды не спрятала ее в комод под замок. На мои расспросы Лиза отвечала: «Мы поссорились, она меня душила». Я пожала плечами: моя Лиза фантазерка! Через день дочка мне говорит: «Мама, зачем ты куклу мне на кровать посадила?» Я отвечаю: «Ты что, доченька, я не трогала ее». — «Но как же? Я ведь ее в ящике закрыла!» Холодок пробежал по моей спине. Я дочь успокоила, сказала, что да, я и забыла про это, мол, помирить вас хотела. Лиза снова заперла куклу.
Этой же ночью я внезапно проснулась. Кругом темень, только из угла на меня смотрели два красных глаза. Я включила ночник — на меня таращилась кукла, вскрикнула, и она тут же исчезла. Потом убедила себя, что это сон. Так продолжалось почти каждую ночь… Дочка упорно не играла с куклой, держала ее под замком.
Но однажды вдруг она ее вытащила, та уже успела запылиться. Она попросила меня набрать ванну, чтобы вместе с подружкой-куклой покупаться. Лизонька плескалась в ванной, когда в дверь позвонили. Я пошла посмотреть, поскользнулась и остановилась, чтобы растереть ногу. Открываю — никого. Возвращаюсь к доченьке, а она лежит в воде спиной вверх, головка слегка повернута. Я — к ней, бью по спине: «Дыши, дыши!» Не знаю, сколько я так раз сделала, пока не прижала остывающее тельце к себе и не закричала не своим голосом. А из воды на меня смотрели ухмыляющиеся глазки проклятой куклы…
Плохо помню, что было дальше. Помню только, что на кладбище я к доченьке наклонилась, а у нее возле ушка синяк. Я волосики раздвинула и застыла в беззвучном крике. То был след от маленькой кукольной пятерни. Про саму чертову куклу я и не подумала. Она дома осталась. Я только с кладбища приехала — сразу же эту дрянь в мусоропровод бросила. Да только бесполезно это. Возвращается она ко мне. Как — не знаю. Я и жгла ее, и топила, а она все появляется. Пялится на меня глазенками и словно упрекает…
Зачем меня еще упрекать?!… Я сама следом за дочкой уйти хотела, да будто останавливает кто-то. Повеситься решила — веревка рвется, отравиться — так все обратно идет. И кукла эта меня совсем с ума сводит вот уже много лет и умереть не дает. Знаю, что и после смерти меня преследовать будет…